Шарлотта Лин - Мэри Роуз

— Мой брат стоял с нищими у ворот?

Анна кивнула.

— Его восхитительное лицо покраснело от холода. Он еще красивее, чем Томас Уайетт, правда?

— Откуда ты знаешь, что это был мой брат?

— Сокровище мое, это же видно с первого взгляда! — Анна рассмеялась. — Но, кроме того, все слышали, как он кричал через решетку: «Я брат графини Рипонской, мне нужно срочно передать известие моей сестре».

Под ребрами у Джеральдины что-то дрогнуло. Значит, он все же пришел, хотя клялся, что никогда не подойдет к ней, пока она будет с Робертом Маллахом.

— Где он сейчас? — спросила она.

— Привратники хотели оставить несчастного ангела замерзать за воротами, — ответила Анна, — поэтому я занялась им. Я велела кому-то проводить его в мою гардеробную, чтобы он согрелся. Впрочем, оставаться там ему нельзя. Есть кое-кто, кто очень разозлился бы, обнаружив в моих личных покоях воплощенного Адониса.

По тому, как Анна потупила взгляд, Джеральдина поняла, что той не терпится поведать свою новость. Чем быстрее она покончит с этим, тем быстрее сможет поговорить с Сильвестром.

— Кто же? — с наигранным интересом спросила она.

Но Анна была далеко не так глупа, как те, с кем Джеральдина обычно имела дело.

— Тебе совсем не хочется это знать! — возмутилась она. — Ты единственный человек, которому, как мне казалось, я небезразлична! То, что я чувствую, а не то, что получится, если меня выдавить, как зубок чеснока.

Джеральдина колебалась. А затем решила сказать полуправду, что обычно оказывалось самым умным решением.

— Конечно, мне небезразлично, Анна. Просто мне кажется, что я это уже знаю.

— Вот как? — Анна вскочила с тачки. — И что же ты знаешь, скажи на милость? Что меня называют великой королевской шлюхой? Для этого не нужно быть великой шпионкой, это всякий ребенок на кухне знает. Но знаешь ли ты, что именно мне обязан своим свержением Уолси, этот хитрый толстяк?

Джеральдина знала это, но тем не менее покачала головой. Анна уже вошла в раж и не усомнится в ее ответе.

— Помнишь, я говорила тебе, что отомщу им, когда настанет время, правда? И вот оно настало. Генрих Тюдор — воск в моих руках. Я сказала ему: «Отправьте к дьяволу своего любимчика Уолси», — и он это сделал.

В душе Джеральдины на миг вспыхнуло воспоминание о собственном триумфе. Роберт Рипонский не Генрих Тюдор, но все равно момент был сладок: она отдала приказ мужчинке — и он бросил своего любимчика на поживу лютым псам.

— «Ваш великолепный Уолси ничего не добился в отношении вашей величайшей заботы», — заявила я ему, — продолжала рассказывать Анна. — «А знаете почему? Потому что он не старался как следует уладить вопрос, как не старался улаживать ваши дела на протяжении многих лет». Тебе известно, что случилось потом. Но знаешь ли ты, что это — величайшая забота короля?

— Расторжение брака с Екатериной. — Джеральдина ужасно замерзла и с трудом подавила зевоту. Король вот уже три года тайно пытался получить от Папы Климента разрешение на расторжение брака. Екатерина была вдовой его брата Артура, и, согласно книге Левит, такие браки суть грех. Генрих обнажил наготу своего брата — не потому ли все его сыновья умирали, едва родившись? Плодились слухи, и король летом велел оповестить всех, что идет расследование, что в Англию прибыл папский легат с целью проверки правомочности королевского брака. Что речь идет исключительно о благе империи, поскольку если этот брак лишен божественного благословения, то в нем не может родиться наследник английского престола.

Народ, мучившийся от непогоды, неурожая и голода, удовлетворился не так легко, как надеялся король. Королева Екатерина пользовалась популярностью, а ее дочь Мария была принцессой Англии — как король может желать объявить ее бастардом? Кроме того, Екатерина была теткой Карла V. Неужели воинственный император безропотно примет тот факт, что Генрих подвинул его родственницу? А может, он пойдет войной на и без того страдающий от бедствий остров?

При дворе злословили о новой подстилке короля, которая оказывала на него дурное влияние. О его великой шлюхе. Сестре Мэри Болейн, Анне.

Та теперь снова уселась на тачку, обхватила руками свое дрожащее тело.

— Люди обвиняют меня, — продолжала она. — Будто бы он вдруг решил избавиться от Екатерины, потому что я его подстилка. Но правда ли это? Как ты думаешь, Джеральдина?

— Это неправда, — ответила Джеральдина.

— Правильно! — радостно воскликнула Анна. — Но трогательная история об отсутствии наследников и страх перед гневом Божьим тоже лишь часть правды. Да, Генрих Тюдор хочет избавиться от Екатерины Арагонской. Но не потому, что я его подстилка, а потому, что я ею не являюсь.

Она умолкла, сделав искусную паузу, словно Джеральдине требовалось время, чтобы переварить эту сенсацию.

— Ты помнишь, что я много лет назад говорила тебе о Гарри Перси? — спросила она затем. — Если я беру мужчину в оборот, он хочет провести со мной не одну ночь, а всю жизнь. В конце концов, я видела, что получила моя сестра за свою овечью покорность: насмешки и презрение. Я другая. Я отказала Перси, и он захотел сделать меня своей графиней. Теперь я отказываю Генриху Тюдору, и он сделает меня королевой Англии.

Хотя Джеральдина давным-давно собрала все детали этой запутанной мозаики воедино, новость по-прежнему звучала невероятно. Сама она действовала не менее хитро, но в то время как Анна оказалась на гребне волны, которая вот-вот должна была затопить всю Европу, она получила жизнь рядом с мужчинкой — и задыхалась от пустоты.

— Ну? Что скажешь? — Анна смотрела вызывающе.

— Твое мужество достойно восхищения, — выдавила из себя Джеральдина.

— Так и есть. — Анна шумно втянула в себя ледяной воздух. — И не менее достойна восхищения моя твердость. Тогда я была молодой и глупой, позволила паре стариков разрушить свой труд.

Но теперь я не позволю никакому дедуле отнять то, что принадлежит мне по праву. Уж точно не Уолси. И не Папе Римскому.

— Ты говоришь о Его Святейшестве. Думаешь, что можешь выиграть войну против величайшего вождя христианского мира?

— Сейчас мы пускаем пыль в глаза посланникам Ватикана, — спокойно ответила Анна. — Мы с королем притворяемся невинными овечками. Как видишь, мы даже не танцуем вместе и рядом с ним сидит испанская красотка. Никто не должен заподозрить, что речь идет о чем-то большем, нежели о божественной воле. И если дерзкий шпион ворвется в мои покои, он наткнется там вовсе не на Генриха Тюдора, а на восхитительного брата моей подруги Джеральдины!

«Сильвестр!» Тело Джеральдины уже настолько замерзло, что перестало повиноваться.

— Может быть, тогда мне лучше уйти и позаботиться о том, чтобы он оказался где-нибудь в другом месте? — произнесла она.