Станислав Вольский - Завоеватели

Мало-помалу из лесов стали выходить индейцы, и история уничтожения форта окончательно разъяснилась. Среди начальников форта начались распри, перешедшие в вооруженную борьбу. Гарнизон разделился на две партии, и большая часть солдат разбрелась по острову в поисках золотых россыпей, о которых так много рассказывали туземцы. Солдаты грабили и убивали индейцев и так восстановили против себя население, что сопернику Гваканагари, кацику Каонабо, ничего не стоило собрать большой отряд и истребить всех испанцев, оставшихся в форте и его окрестностях. Сам Гваканагари, опасаясь, что и его постигнет такая же судьба, убежал со своим племенем в далекие леса и там скрывался.

На розыски дружественного кацика Колумб послал целый отряд. Через несколько дней адмиралу донесли, что кацик находится неподалеку, на восточном берегу острова. Он лежит с перевязанной ногой, жалуется на боль от ран и без конца рассказывает, сколько бедствий пришлось вытерпеть ему и его племени за дружбу с белыми. Колумб решил немедленно посетить вождя.

В сопровождении пышной свиты, с тюками подарков адмирал отправился к кацику. Он участливо расспрашивал его о происшедшем, уверял в своей неизменной дружбе, дарил направо и налево разноцветные бусы и приказал своему врачу осмотреть и перевязать раны вождя. Ран, впрочем, никаких не оказалось: очевидно, кацик выдумал все свои болезни и разыгрывал пострадавшего, чтобы смягчить белых. Вместе с Колумбом Гваканагари отправился на адмиральский корабль и без конца поражался тому, что видел.

«Кто он — друг или изменник?» спрашивал себя Колумб и никак не мог ответить. Отец Бернардо полагал, что разрешить этот вопрос очень легко.

— Святая инквизиция знает прекрасные средства для того, чтобы установить истину, — убеждал он адмирала. — Гнусный язычник обманывает вас. Он поступает так по наущению дьявола, а следовательно, знается с нечистой силой. В этих случаях рекомендуется вздернуть грешника на дыбу, а если он не сознается, поджарить его пятки на угольках. Не медлите, сеньор адмирал, последуйте моему совету!

Колумб не решился на эту меру. Подвергнуть кацика пытке — значило окончательно испортить отношения с туземцами, а это при данных обстоятельствах было слишком рискованно. Кацик ушел от адмирала невредимый, выражая словами и жестами свою дружбу и преданность. Но, когда на следующее утро его хотели опять пригласить на корабль, оказалось, что вождь со своим племенем исчез бесследно.

— Месть, месть! — в один голос кричала свита Колумба, теперь уже не сомневавшаяся в предательстве Гваканагари.

— Для этого нужно сначала, найти тех, кому вы будете мстить, — насмешливо произнес адмирал. — Ищите их вон в этих лесах! Да и кроме того, сейчас нам мстить некогда, нам нужно строиться. Форт Навидад погиб — необходимо воздвигнуть новый город.

Недели через две выбрали место для нового поселения. В двух днях пути к востоку от сожженного форта находилась обширная бухта, на берегу которой возвышалась высокая скала. Скала была чрезвычайно удобна для сооружения крепости, а на ровных и плодородных берегах, прорезанных двумя речками, можно было разбить большой город. Будущую столицу острова Колумб назвал Изабеллой, в честь королевы.

На другой же день после прибытия флотилии приступили к работе. Одни выравнивали почву и отводили места для церкви, городского склада, казарм и адмиральского дворца, другие рубили и подтаскивали деревья, третьи разгружали припасы, четвертые выводили лошадей. Колумб переходил от одной группы к другой, и находившиеся поблизости от него Охеда и Пизарро замечали, как с каждым часом лицо его все более и более мрачнело. Только теперь выяснялось, каковы были помощники, снаряжавшие в Кадиксе его флотилию. Для экспедиции были закуплены прекрасные рослые кони — перед самой погрузкой их подменили тощими клячами. Муку положили в ящики полусырой, и она покрылась плесенью. Вместо соли во многих мешках оказался песок. Лекарств и целебных трав было втрое меньше, чем нужно. Агенты архидьякона Фонсеки поработали на славу. Только теперь понял адмирал, что обозначали их странные, кривые улыбки, их льстивые, но уклончивые ответы, их невнимание к отданным приказам.

— Это значит — голод, — тихо проговорил Колумб. — Голод — и потом бунт.

— Поздно спохватился, — не то с насмешкой, не то с сожалением шепнул своему спутнику Охеда, уловивший эти слова. — Надо было почаще ходить на пристань, вместо того чтобы гарцевать по городу рядом с наследником престола!

Колумб оказался прав. Он ошибся только в одном: сначала начался бунт, а потом голод. Настоящих колонистов-земледельцев, которых так добивался Колумб, среди приехавших было немного. Большинство были нищие гидальго, не умевшие и не желавшие работать. Уже на третий день человек сто объявили, что рубить лес не пойдут, разлеглись под деревьями и начали играть в карты, а еще через несколько дней только половина солдат исполняла приказания адмирала, остальные спали, рассказывали истории или просто слонялись по берегу.

Франсиско хорошо знал сварливый нрав и неисправимую леность этих людей и с любопытством ждал, что будет дальше.

Поздно вечером, проходя мимо адмиральской палатки, он услышал обрывки разговора. Разговор был настолько интересный, что Франсиско, пренебрегши опасностью, подполз к самой палатке и стал жадно ловить каждое слово.

— Так это все, что ты нашел на россыпях Цибао, Диего? — тихо спрашивал адмирал.

Очевидно, он говорил с тем самым Диего, которого две недели назад отправили на поиски золота в глубь острова.

— Да, сеньор адмирал, — послышался ответ. — Тут с пригоршню будет. Правда, не все это я нашел в земле, кое-что взял у индейцев, но если много работать, намыть там можно немало.

— Работать, работать! — нетерпеливо повторил адмирал. — Нужно найти такие россыпи, где золото можно сгребать лопатами. Ты ведь сам знаешь, что наши гидальго не захотят копаться в земле.

— Знаю, знаю, сеньор адмирал, — вздохнул Диего. — Копаться в земле их не заставишь.

— Работать, работать! — нетерпеливо повторял адмирал. — Они не хотят строить город. Они не хотят воздвигать крепость. Они не хотят возделывать поля. Они не хотят сеять хлеб. А без этого мы все умрем с голоду.

Диего опять сокрушенно вздохнул. Адмирал молчал минуты две, потом встал с места, подошел к ящику, вынул что-то оттуда и подал Диего.

— Слушай, Диего, — заговорил он. — Это золото, которое я наменял у Гваканагари. Тут наберется пригоршни две. Прибавь его к тому, которое ты привез, завтра покажи все это солдатам и скажи, что ты набрал это в один день. Скажи, что ты мог бы набрать его втрое, вчетверо больше, если бы не боялся нападения индейцев. Но о нашем разговоре — ни слова. Ты меня не видел. Ты приехал сегодня поздно ночью. Если ты разболтаешь, понимаешь, что случится со всеми нами? И ты, конечно, понимаешь, что случится с тобой, — многозначительно добавил адмирал.