Станислав Вольский - Завоеватели

Колумб замолчал и, как будто позабыв о собеседниках, стал смотреть куда-то вдаль. Очевидно, начинался бред.

— Самое главное — это гроб господень! — неожиданно вдруг воскликнул он. — Святая земля и гроб господень в руках турок. Я дал обет прогнать турок из Палестины. Давно дал обет, а все еще не выполнил. Но я прогоню их, прогоню. Как только найду азиатский материк и наберу золота во владениях Великого Хана, я кликну клич по всей Европе, вооружу огромные армии и божьей грозой обрушусь на неверных. Посмотрим, осмелится ли кто-нибудь сказать тогда: Колумб — старый дурак, Колумб — невежда, Колумб гоняется за призраками…

Речь Колумба становилась все более и более быстрой и все менее и менее связной. Наконец он смолк и тяжело задышал, отирая платком струившийся по лбу пот.

— Ах да, вы здесь, — через силу проговорил он. — Мне плохо, я устал. Идите!

— Сеньор адмирал бредил? — спросил Франсиско Охеду, возвращаясь домой.

— Его и здорового не поймешь — не то он бредит, не то говорит наяву. У него тысячи планов. Он не успокоится до тех пор, пока не объедет всю землю. Да и тогда, пожалуй, не успокоится. Ему ведь еще надо выгнать турок из Европы!

— А я на его месте не стал бы думать о турках, сеньор Охеда. В Индии надо думать об Индии. Надо глядеть себе под ноги, а сеньор адмирал глядит не поймешь куда. И плох он, очень плох. Как бы не умер…

Колумб, однако, поправился, даже скорее, чем можно было ожидать. Как только к нему вернулись силы, он снарядил новую экспедицию внутрь острова, для того чтобы разбить неумолимого врага белых — кацика Каонабо — и найти более богатые золотые россыпи. Командовать экспедицией было поручено Охеде.

Охеде был дан отряд в пятьсот пятьдесят солдат. С этой небольшой армией он должен был итти на юго-восток, к недавно основанному форту св. Фомы, и принять начальство над крепостью. Капитану Маргариту, бывшему до сих пор ее комендантом, вверялось командование над всеми посланными ему силами и поручалось немедленно выступить в поход против Каонабо. Охеде предстояло охранять форт, соседние местности и дорогу к Изабелле.

В апреле 1494 года Охеда во главе отряда вышел из Изабеллы. Недалеко от него двигался Франсиско Пизарро, получивший должность начальника взвода.

Через несколько дней отряд был уже в форте. Это было довольно большое, сложенное из камней укрепление, стоявшее на вершине крутой скалы. Вдали раскинулись леса и несколько туземных деревень с хорошо возделанными полями и добродушным, приветливым населением. Туземцы еще не успели близко познакомиться с нравами белых, встречали пришельцев гостеприимно и нередко приносили им в подарок или на обмен маленькие кусочки золота, которое они называли «богом белых людей». О Каонабо ничего не было слышно — по-видимому, он ушел в дальние селения и исподволь готовился к нападению на белых.

— Надо двинуться на Каонабо поскорее, пока он еще не собрался с силами, — торопил Охеда своего начальника. — Со своими ордами он может наделать нам много хлопот.

Но капитан Маргарит не торопился и мало интересовался планами индейского кацика. Ему опостылело все: и остров, и путешествия, и экспедиции, и адмирал. Не найдя золотых самородков по нескольку фунтов весом, он счел себя обманутым и махнул рукой на военные затеи. Он напивался с самого утра и спал до вечера, а вечером опять напивался и спал до утра. Но и в те редкие минуты, когда он бодрствовал и был более или менее трезв, Охеда не мог добиться от него разумного слова. В ответ на настояния своего подчиненного капитан только ругался и бормотал:

— К чорту адмирала!.. К чорту Индию!.. Я не буду исполнять дурацкие приказы и сражаться с какой-то дурацкой индейской образиной… Выпейте-ка лучше вот этого хереса, сеньор Охеда. Этот херес — чудо, а все прочее — ерунда.

С каждой неделей дисциплина падала все более и более. Солдаты самовольно разделялись на маленькие отряды и разбредались по стране. Они грабили и убивали туземцев, сжигали поселки, подвергали утонченным пыткам индейских старшин, выпытывая у них сведения о золотых россыпях. Население в ужасе убегало в леса. Мирным и добродушным индейцам Каонабо казался теперь единственным спасителем и избавителем, и туземцы тысячами присоединялись к его отрядам. Охеда писал донесения Диего Колумбу, младшему брату адмирала, которого уехавший в новое путешествие наместник оставил своим заместителем. Из Изабеллы долго не приходило ответа. Наконец прискакавший из столицы гонец вручил капитану Маргариту приказ немедленно принять самые строгие меры для обуздания своих подчиненных, воспретить насилия над жителями и сейчас же выступить в поход против Каонабо.

Истязание индейцев.

Капитан выругался, скомкал бумагу и бросил ее в огонь.

— У меня нет солдат, мне не с кем итти в поход! — крикнул он подошедшему Охеде. — Да если бы и было с кем итти, я все равно не пошел бы: испанскому гидальго не пристало подчиняться генуэзским проходимцам! Оставайтесь тут, сеньор Охеда, делайте, что хотите, а я сегодня же уезжаю в Изабеллу и оттуда в Испанию.

Капитан сдержал свое слово и уехал в тот же день. Немного спустя Охеда узнал, что Маргарит вместе с падре Бернардо и несколькими десятками недовольных отплыл на родину жаловаться королеве на Колумба. Комендант форта остался единственным начальником испанского отряда. Маленькая армия состояла теперь всего из восьмидесяти человек, да и эти восемьдесят были изнурены болезнями и тропической жарой, ослаблены пьянством и излишествами. Об экспедициях внутрь страны нечего было и думать. Охеда сомневался даже, удастся ли ему отбиться от туземцев, если Каонабо вздумает на него напасть.

Утренние доклады Пизарро не приносили ничего, кроме новых неприятностей.

— Ночью из гарнизона ушло еще двое солдат, сеньор Охеда, — докладывал он в понедельник.

— Трое солдат найдены в окрестностях форта убитыми, — докладывал он во вторник.

— Убежало еще трое, — докладывал он в среду.

И так каждый день.

Через две недели Охеда спросил его:

— Как ты думаешь, Франсиско, сколько солдат останется у нас через месяц?

— Вы да я, сеньор капитан, — не задумываясь, отвечал Пизарро. — Если Каонабо еще недели на две отложит нападение на форт, ему не с кем будет сражаться.

К счастью для испанцев, Каонабо не хотел больше ждать и через несколько дней появился под стенами крепости. Смертельная опасность преобразила солдат. Исчезла лень, прекратилось пьянство, восстановилась дисциплина. Стойко выдерживали они яростные атаки туземцев, и каждый штурм стоил Каонабо нескольких сот воинов. Видя, что победа над белыми отодвигается на неопределенное время, индейцы приуныли и приостановили штурмы. С крепостных башен видно было, как из лагеря Каонабо один за другим уходили отряды союзников. Охеда решил воспользоваться этим временным замешательством и прорваться сквозь полчища индейцев.