Станислав Вольский - Завоеватели

Охеда быстро надел кандалы и помог кацику усесться сзади себя на крупе лошади. Каонабо важно ударял наручниками друг о друга и, обратившись к своим подданным, показывал заморскую игрушку. Воины его кричали от восторга. Ведь ни на одном, из белых не видели они такого украшения. Их вождь был теперь выше белых, выше их главного вождя!

Охеда ездил по руслу речки взад и вперед. Потом, приблизившись к противоположному берегу, он мигнул Пизарро, хлестнул коня и пустился вскачь вместе со своими кавалеристами. Левой рукой он крепко обнимал беспомощного кацика и так домчал его до опушки леса. Там Каонабо крепко связали веревками, один из солдат взял его к себе в седло, и отряд поскакал дальше. — Туземцы, только теперь понявшие предательство белых, с яростными криками бежали вслед и осыпали всадников стрелами. Но расстояние было уже слишком велико, стрелы не долетали, и с каждой минутой отряд удалялся, пока совсем не скрылся из виду.

Плен Каонабо еще не положил конца сопротивлению. Власть перешла к брату Каонабо, который в короткое время собрал вокруг себя мятежных вождей и с большим войском тронулся против белых. Но и на этот раз индейцев ждал разгром. Охеда, назначенный главнокомандующим новой испанской армии, без труда разбил нестройные полчища и прочно утвердился в форте св. Фомы и в прилегающих к нему районах. Кацики покорились белым. Подати, наложенные на туземцев Колумбом, были чрезвычайно велики: каждые три месяца всякий взрослый индеец должен был приносить по одному бубенчику, наполненному золотым песком, а кацик — полную золота тыквенную бутылку. Кроме того, туземцам приходилось даром выполнять множество трудовых повинностей: строить поселки, прокладывать дороги, расчищать леса, обрабатывать поля. Население изнывало под этим невыносимым бременем, но зато в испанскую казну потекли изрядные доходы со всех заморских владений. А для завоевателей только это и было важно.

Для Охеды и Пизарро наступили спокойные дни. Смертельно напуганные туземцы не причиняли никакого беспокойства. Не слышно было ни о заговорах, ни о восстаниях. Солдаты грабили меньше, по всей вероятности не из страха перед наказаниями, а потому, что нечего было грабить. Подати поступали исправно. Роскошная растительность, окружавшая форт Царской долины, радовала глаз и как будто приглашала к отдыху. Более мирно настроенные испанцы начали мечтать о привольной помещичьей жизни на фермах и плантациях, где сотни индейцев-крепостных будут возделывать поля, а их белые господа наслаждаться роскошью и богатством. Охеду и Пизарро эти мечты не соблазняли. Их по-прежнему манили рискованные походы, головокружительные победы, золото без счета, власть без границ. Они хотели открывать неведомые материки, завоевывать необозримые царства, и форт св. Фомы казался им тюрьмой, а жизнь в нем — позорной ссылкой.

Все чаще и чаще Охеда заговаривал о том, что пора распроститься с островом и на собственный страх и риск пуститься в новые плавания. Но проходили дни, недели, месяцы, а Охеда все еще не мог решиться, когда и как это сделать. Колебания его сразу кончились, когда в конце октября из Изабеллы приехал гонец и вручил ему объемистое письмо от жившего в столице друга. Друг этот писал, что доносы падре Бернардо Бойля и других недовольных оказали свое действие. Не только король Фердинанд, но и королева Изабелла охладела к Колумбу. Посланный в Испанию брат адмирала, Диего, не смог опровергнуть наветы, и король послал на Эспаньолу сеньора Агуадо, которому было поручено проверить на месте обвинения, выдвинутые против наместника. «Ты, конечно, понимаешь, что это значит, — заканчивал письмо друг. — Сеньор Агуадо постарается собрать у колонистов такие показания, которые дали бы повод лишить Колумба прав и предать суду. В таких показаниях недостатка не будет, потому что недовольных на острове много».

Охеда не замедлил сообщить Пизарро эти известия.

— Ну, вот видишь, Франсиско, — закончил он. — Песенка адмирала спета. Это значит, что моя песенка только начинается.

Пизарро в недоумении взглянул на него.

— Все это очень просто, — стал разъяснять Охеда. — Если Колумб впадет в немилость, король сейчас же станет искать людей, которые продолжили бы его дело. Мое имя и экспедиции, в которых я участвовал, известны при дворе. Если я после отставки адмирала явлюсь к королю и предложу свои услуги, мне, наверное, не откажут. Не правда ли?

— Семь раз примерь, один отрежь, сеньор Охеда, — отвечал Пизарро. — Молодому быку опасно приходить в стадо, пока старый не зарезан. Подождите, пока зарежут старого быка!

Охеда послушался совета и подождал еще два месяца. От друга пришло новое письмо, полностью подтвердившее прежние предположения. Сеньор Агуадо принялся за расследование очень ретиво, не брезговал ни клеветой, ни сплетнями. Колумб понимал, что если он не явится самолично ко двору, дело его проиграно и ему придется расстаться с наместничеством, а может быть, даже и со свободой. Он объявил, что поедет вместе с Агуадо в Испанию.

Отъезд предполагался в начале весны.

Рассказав Пизарро о том, что писал друг, Охеда воскликнул:

— Ну, Франсиско, по-моему, старый бык зарезан! Пора посылать нового. Надо только не упустить время, чтобы не послали кого-нибудь другого.

— Да, сеньор Охеда, теперь как раз время, — согласился Пизарро. — Вот только не знаю, наступило ли время для меня…

— Если оно наступило для меня, значит и для тебя, — перебил Охеда, в волнении шагая по комнате. — Я добуду от короля жалованные грамоты на открытые мною земли, снаряжу в Испании собственную флотилию, потом доберусь до индейского материка и стану там наместником, а ты будешь моим помощником. Это совершенно ясно, и так оно и будет!

— Я знаю, что вы не — забудете своего Франсиско, сеньор Охеда! Вы никогда не забываете друзей! — воскликнул пылко Пизарро и низко склонился.

«Бедняга растроган, — подумал Охеда, глядя на склонившуюся голову Франсиско. — Он прячет от меня глаза, чтобы скрыть слезы благодарности».

Охеда не угадал. Франсиско прятал не слезы — он прятал некстати появившуюся на лице насмешливую улыбку. «Милостиво сказано! Он наместник, а я его помощник, — думал Пизарро. — И, может быть, даже не помощник, а просто доверенный слуга… Как бы вам не ошибиться, сеньор Охеда! На этой земле все зависит от счастья. Если Франсиско Пизарро повезет, может быть он станет наместником, а вы его помощником. Да и то в том лишь случае, если он захочет вас взять. А это еще неизвестно».

Из форта св. Фомы Охеда уехал в январе, а 10 марта 1496 года вместе с Колумбом отплыл в Испанию. Пизарро остался без влиятельного покровителя и стал терпеливо тянуть скучную лямку младшего гарнизонного офицера.