Станислав Вольский - Завоеватели

— Передайте сеньору Охеде, что я сделаю все, к чему обязывают дружба и преданность, — отвечал Пизарро.

Посланец откланялся и исчез.

Всю ночь Пизарро провел без сна. Куда пристать, с кем итти? Правда или неправда то, что ему рассказали? С одной стороны, Охеда несомненно получил какую-то грамоту, иначе ему не разрешили бы снарядить, экспедицию. Но если его действительно назначили наместником вместо Колумба, почему он сразу не приехал на Эспаньолу и не принял начальства над островом? Открывать новые земли он мог бы и после того, как вступит в свою должность. Нет, тут что-то неладно! Охеда что-то скрывает и в чем-то лжет. Если бы он был уверен в своих правах, он не стал бы исподтишка подсылать к нему гонцов. Он прислал бы Пизарро открытый приказ, и Пизарро не замедлил бы ему подчиниться. Охеда ведет какую-то игру. Выигрыш в ней сомнителен, а опасность ее несомненна.

«Нет, нет, сеньор Охеда! — повторял про себя Пизарро, ворочаясь в постели. — Я не гранд, чтобы ввязываться в вашу затею. То, что гранду сойдет с рук, Франсиско Пизарро приведет на виселицу. Я не стану воевать с Колумбом, пока он наместник. Но и отказать Охеде в помощи тоже нельзя. Охеда сочтет меня своим врагом, а его дружба может еще очень и очень пригодиться. Нужно что-то придумать, чтобы не разгневать ни адмирала, ни Охеду. Но что, что?»

Наступило утро. Пизарро долго лежал озабоченный и хмурый. Вдруг лицо его прояснилось, он облегченно вздохнул и набожно произнес:

— Слава пресвятой деве! Это она меня надоумила. Лучше ничего не выдумаешь!

Когда, немного спустя, Пизарро вызвали к адмиралу, он был спокоен и весел.

— Пятого сентября Охеда вступил на мою территорию, — начал Колумб. — Он не имеет права ее касаться. Ему дана грамота только на новые земли, но отнюдь не на то, что завоевано и открыто моими трудами. Сеньор Охеда — разбойник с большой дороги. Он помогает той партии, которая вот уж сколько времени всячески чернит меня при дворе и старается расстроить все мои планы. Козни, интриги, зависть, непонимание — вот что посылает мне судьба в награду за великие открытия!

Лицо адмирала исказилось. Спокойное достоинство, обычно отличавшее Колумба, покинуло его, как только он стал вспоминать свои обиды. Слова лились страстным и неудержимым потоком, и адмирал, казалось, совсем забыл о том деле, ради которого он пригласил Пизарро. Так продолжалось минут десять.

Наконец он резко оборвал свою обличительную речь и крикнул:

— И все-таки заступничество пресвятой девы спасло меня от завистников! И от вас спасет, сеньор Охеда! Берегитесь!

Немного помолчав, он вдруг спросил:

— Ты, кажется, очень дружил с Охедой, Пизарро?

— Пока сеньор Охеда был другом короля, я был другом сеньора Охеды, — отвечал Пизарро. — Но, если Охеда выступает против законных властей, назначенных королем, я не могу с ним дружить.

— Именно, именно… Охеда выступает против меня — значит, он подымает бунт против короны. Надеюсь, ты будешь защищать короля от бунтовщиков?

— До последней капли крови, сеньор адмирал!

— Прекрасно. Тебе придется немедленно отправиться с отрядом солдат к Ролдану, которому я поручил удалить Охеду с острова. Бунтовщика надо прогнать отсюда, а как — это дело твое и Ролдана. Выбери надежных солдат и сейчас же отправляйся в путь.

— Здешние солдаты не очень надежны, сеньор адмирал. Лучше всего взять отряд из форта святого Яго, неподалеку отсюда.

— Делай, как знаешь. Ну, теперь иди, и да поможет тебе святой Георгий!

Пизарро поспешил к своей хижине. Из небольшого солдатского сундучка он достал кружку, огниво, трут и пакет каких-то сухих листьев. Наскоро сунув все это в сумку, он направился к форту. Путь был недалекий, Пизарро шел быстро, и через полчаса сквозь ветви деревьев уже показались вдали бревенчатые строения крепости. Внимательно оглянувшись по сторонам, Пизарро свернул с тропинки в лес и через несколько минут оказался в самой чаще тропических зарослей. Он остановился и стал прислушиваться. Под зелеными сводами стояла мертвая тишина, и только высоко над головой, на верхушках лесных великанов, кричали и ссорились попугаи. Пизарро набрал мху, сухих прутиков, сложил маленький костер и развел огонь, потом зачерпнул в кружку воды из соседнего болотца, положил туда из пакета сухих листьев и поставил кружку на угли. Это были те самые ядовитые листья неизвестного растения, которыми он запасся во время первой своей экспедиции.

Вода понемногу темнела и превращалась в густую клейкую массу. Когда она приобрела золотисто-коричневый цвет, Пизарро снял кружку с углей и потушил костер.

Он снял с правой ноги сапог, засучил брюки и немного выше колена сделал ножом чуть заметный укол. Потом тем же ножом достал из кружки каплю тягучего ядовитого варева, разбавил ее водой и разбавленной жидкостью натер уколотое место. Через четверть часа нога покраснела и распухла.

— Ну, теперь пора! — проговорил Пизарро и выбрался на тропинку.

В форт он пришел прихрамывая, с встревоженным лицом.

— Меня по дороге укусила змея, — сказал он начальнику гарнизона. — Принесите скорее противоядие и перевяжите ногу!

Пока ходили за чистым полотном, целебными травами и холодной водой, Пизарро передал приказ адмирала и отобрал солдат. Но принять над ними начальство ему не удалось: принесенные противоядия не помогли, нога побагровела, вздулась, как бревно, и в Изабеллу Пизарро пришлось нести на носилках. Командование над отрядом адмирал вынужден был передать другому. Пизарро лег в постель и спокойно дожидался развязки вооруженной борьбы. Он пролежал около двух недель. Когда он выздоровел, борьба была уже кончена. Ролдан разбил бунтовщиков, захватил пленных и вернулся в Изабеллу победителем. Охеда, истративший все свои боевые припасы и снаряжение, поспешил покинуть берега Эспаньолы и отплыл в неизвестном направлении. Как выяснилось впоследствии, он вернулся в Испанию.

Ни Охеда, ни Колумб ни в чем не заподозрили Франсиско Пизарро. Когда Охеда узнал от солдата-перебежчика о несчастье, которое стряслось с его другом, он грустно покачал головой и сказал: «Бедный Франсиско! Если бы не эта проклятая змея, он был бы теперь моим адъютантом, а я — наместником острова!» Колумб несколько раз присылал справляться о здоровье больного и послал к нему своего врача.

Мало-помалу на острове восстанавливался порядок. Потеряв надежду на быстрое обогащение, наиболее дельные колонисты взялись за обработку своих полей, и плодородная земля стала давать обильные урожаи. В подвозе продовольствия из Испании уже не было нужды: Эспаньола обходилась своими собственными продуктами. В открытых внутри острова россыпях добывалось много золота, половина которого поступала в королевскую казну. Для новых испанских владений наступало как будто время благоденствия и внутреннего мира.