Станислав Вольский - Завоеватели

— И передай еще, что люди эти белые, очень белые, — добавил начальник. — Мы думаем, что они сыны Солнца.

Гонец пустился в путь. По ровной, гладкой дороге он в полчаса пробежал около пяти километров и остановился у небольшого домика, сложенного из необожженного кирпича. Это была почтовая станция, где всегда дежурило три-четыре запасных гонца. Очередной скороход принял от пришедшего квипус, в точности повторил те слова, которые он должен был передать своему сменщику, и направился к ближайшей станции. Через две недели в столице империи уже знали о прибытии и вооруженных силах чужеземцев.

А Пизарро тем временем двигался на юг, останавливаясь в прибрежных деревнях и городках и знакомясь с населением и нравами новой страны. Он делал все, чтобы завоевать доверие туземцев. Солдаты никого не грабили, дарили жителям яркие тряпки, нередко отказывались от подарков и ограничивались лишь тем, что грошовые бусы выменивали на тяжелые золотые серьги и ожерелья. И у вождей экспедиции и у рядовых солдат накопились уже порядочные мешочки, туго набитые драгоценным металлом. Но не одно только золото вез с собой корабль. Испанцы захватили и лам — прирученных туземцами животных, отличающихся тонкой шерстью и вкусным мясом, несколько горных коз-вигоней, с еще более тонким, шелковистым руном, куски тончайших шерстяных материй, раскрашенных в яркие красивые цвета, жемчуг, изумруды, резные изделия из камня и дерева, глиняные кувшины и вазы с прекрасными рисунками, изображающими растения, животных и охотничьи сцены. В каюте Пизарро лежало несколько больших шерстяных ковров, предназначенных для подношения королю. Все это туземцы отчасти подарили, отчасти дали в обмен на ничего не стоящие стеклянные безделушки.

Доехав до девятого градуса южной широты, Пизарро отдал приказ возвращаться. На обратном пути в маленьком городке, названном испанцами Санта-Крус, произошел случай, показавший белым все радушие и доверчивость этого народа. На борт корабля явилась богато одетая женщина, по-видимому из очень знатного рода, и пригласила иностранцев к себе в гости. Чтобы белые не опасались за свою жизнь, она предложила оставить на корабле заложниками своих сородичей. «Если с моими гостями приключится что-нибудь неприятное, — сказала она, — вы сможете убить их всех до последнего человека». Пизарро разыграл благородство, сказал, что поверит ей без всяких заложников, и на следующий день утром отправился к ней. Едва только лодка с белыми отплыла, как к кораблю приблизилась целая флотилия туземных челноков с богато одетыми пассажирами. Это были родственники знатной дамы, которым было приказано дежурить у чужеземного судна до тех пор, пока белый вождь со своими спутниками не вернется к себе.

Благополучно и без приключений экспедиция добралась до Панамского порта. Пизарро приехал победителем. Колонисты устроили ему торжественную встречу, епископ отслужил благодарственное молебствие, чиновники и военные наперерыв поздравляли его. Еще бы! Открыта неизвестная империя, превосходящая по величине и Мексику и все те дикие и полудикие страны, с которыми до сих пор приходилось встречаться испанцам. Это, наверное, большой пирог, вкусный пирог, и из него можно-будет нарезать немало лакомых кусочков! «А сколько народу можно будет окрестить, какие донесения полетят в Рим!» говорили отцы доминиканцы, весело потирая руки.

Среди всеобщего одушевления только один человек остался равнодушным — его превосходительство губернатор де-Лас-Риас. Неужели эти молодчики — Пизарро и Альмагро — воображают, что он позволит им снарядить еще экспедицию? Они будут отнимать у него солдат, будут брать колонистов, а с чем же останется он? Панамское губернаторство, его собственное губернаторство, должно опустеть, чтобы где-то на юге сотня проходимцев образовала новую империю! Как бы не так! Сеньор де-Лас-Риас приехал в Новый Свет совсем не для того, чтобы — помогать обогащаться другим!

Тщетно просил Пизарро о помощи деньгами и людьми. Губернатор был неумолим.

— Я не хочу воздвигать другое государство за счет моего собственного, — упрямо повторял он. — Я не буду отдавать ради этого дела еще новые человеческие жизни — довольно их было принесено в жертву из-за нескольких золотых безделушек и индейских овец!

Не помог на этот раз далее епископ. Когда он явился в губернаторский дом ходатайствовать за Пизарро и, по своему обыкновению, начал жевать губами, кашлять и сморкаться, сеньор де-Лас-Риас угрюмо покосился на него и, не дожидаясь конца этих приготовлений, буркнул:

— Понимаю, все понимаю! Опять Пизарро?

— Да, сеньор губернатор… Я хотел…

— Я не знаю, чего хочет ваше преосвященство, — прервал губернатор, — но я знаю, чего хочу я! Я хочу, чтобы меня оставили в покое и не надоедали мне бесполезными просьбами…

Епископ ушел ни с чем. После долгих совещаний де-Люке, Пизарро и Альмагро решили, что остается только одно — обратиться за помощью непосредственно к королю. Альмагро предложил, чтобы в Испанию ехал Пизарро. Но не забудет ли он там об интересах своих компаньонов? Не урвет ли он себе львиную долю добычи — и не оставит ли своих друзей в дураках?

И де-Люке и Альмагро, успевшие за это время раскусить вероломный характер своего вождя, смотрели на Пизарро с сомнением и тревогой. Пусть он поклянется на — евангелии, что будет свято соблюдать договор и не обделит ни одного из своих компаньонов. Такую клятву редкий из католиков осмелится нарушить. Пусть он поклянется именем святой троицы и пречистой девы Марии, что при переговорах с королем и испанским правительством постарается выговорить для Альмагро и де-Люки такие же выгоды и права, как и для себя.

Пизарро положил на евангелие левую руку, а правую поднял кверху и сказал:

— Именем святой троицы и пречистой девы Марии клянусь!

Но, чтобы поехать в Испанию, надо было снарядить корабль, а для этого требовались немалые деньги. С большим трудом де-Люке набрал у Эспиносы и нескольких друзей полторы тысячи дукатов, и весной 1528 года Пизарро в сопровождении Педро де-Кандиа отправился на родину.

Опять Севилья, та самая Севилья, из которой тридцать четыре года назад Франсиско Пизарро ушел нищим бродягой. Та же пристань с бесчисленными судами, тот же белоснежный собор с его колоннами, резными каменными украшениями и величественными арками, та же уличная суета, те же толпы народа. Только Франсиско Пизарро не тот: в этом гордом и суровом старике с тонкими губами и морщинистым лбом никто не узнал бы смуглолицего молодого пастуха, воровавшего яблоки и хлеб у уличных торговок. Франсиско Пизарро пора и забыть о своем прошлом: человек, привезший в подарок испанской короне целую империю, приедет сюда героем и уедет отсюда наместником…