Бернард Корнуэлл - Несущий огонь (ЛП)

Вальдере был крупным, широкогрудым и мускулистым. Этельстан — одного с ним роста, но худым, как и его дед Альфред. Рядом с Вальдере он выглядел хрупким, хотя я знал, что это обманчивое впечатление. Принц был жилистым и проворным. Вальдере ткнул мечом Этельстану в глотку, и удар был быстрым. Зрителям показалось, что Этельстану снесут голову, но он лишь слегка качнулся в сторону, почти что с презрением, и даже не потрудился поднять клинок, когда меч Вальдере прошелестел рядом с шеей и задел кольчугу, хотя и не повредил ее.

— Ну что, готов начать? — поддразнил он Вальдере.

Вместо ответа тот снова бросился в атаку. Он хотел раздавить Этельстана своим весом. Вальдере быстро занес меч, но Этельстан так и не поднял свой. Вальдере взревел, как бык на случке, и, схватив меч обеими руками, ткнул Этельстана в живот, одновременно с этим шагнув к нему, рассчитывая проткнуть принца и сбить с ног, а потом вспороть ему кишки. Весил он, пожалуй, раза в два больше, и уже видел, что клинок попал в цель, и рев превратился в победный вопль, но вдруг его меч отскочил, когда Этельстан отразил удар левой рукой. Это движение могло бы страшно искалечить ему руку, даже отсечь пальцы, но на ней была кожаная перчатка с вшитыми стальными пластинами. «Этому трюку меня научил Стеапа», — как-то объяснил он мне. А когда меч Вальдере вспорол лишь воздух, Этельстан ткнул соперника рукоятью меча в лицо. «А этому трюку научил меня ты», — объяснил он мне позже.

Он ударил со всей силы. Я услышал удар и увидел, как из сломанного носа Вальдере хлынула кровь. Он покачнулся, не потому что потерял равновесие, а потому что ничего не видел. Навершие рукояти попало ему прямо в левый глаз и выбило его, а боль лишила остатков зрения. Вальдере развернулся и снова занес меч, но удар вышел слабым, и Этельстан отбил его и с собственным победным воплем нанес свой единственный удар, с хрустом воткнув меч в шею врага. Я видел, как поморщился от усилия Этельстан, вытаскивая меч и взрезая кольчугу, кожу и мышцы, порвав артерии и перерубив позвонки. Поток крови оросил дорогой шлем Этельстана, а наблюдавшие со стороны крепости воины наверняка разглядели кровавую пелену. И видели, как пал их поединщик.

Стук мечей о щиты стал тише, а потом и вовсе прекратился, когда Вальдере, шатаясь, попятился. Гигант выронил меч и рухнул на колени. На мгновение он удивленно уставился на Этельстана, а потом завалился ничком и в последний раз дернулся на своем брошенном плаще. Мои воины радостно взревели, а Этельстан подошел к лошади мертвеца и вскочил в седло. Он поскакал в сторону врага, хвастаясь победой, а потом вытер клинок о гриву серого жеребца.

— Пора! — крикнул я. — Копьеносцы во втором ряду! За мной!

Мы не стали терять время. Нам предстоит битва, нам предстоит завоевать крепость, и я знал, как это сделать.

И мы атаковали.

Я мог атаковать двумя способами. Двигаться прямо на вспомогательную стену из щитов моего кузена или воспользоваться длинной и неровной насыпью, ведущей к главному дому, тем же путем, что мы проникли в крепость. На вершине насыпи мы напали бы на воинов Этельхельма, поджидающих у крутого подъема. Это то еще дельце. Атаковать вверх по склону всегда неприятно, а чем круче склон, тем хуже.

Другой вариант — двинуться на длинную стену моего кузена. По большей части она состояла из двух рядов, местами из трех, а такую стену куда проще прорвать, чем стену из четырех, пяти или даже шести рядов. Я хотел идти стеной из четырех рядов, так что моя стена получилась неширокой, и хотя я был уверен, что мои свирепые волки прорубят путь через центр тонкого строя, но при виде моего небольшого отряда закаленные в боях воины Этельхельма спустятся с вершины. И пока мы будем прорубаться через центр стены, нас окружат с флангов. Все силы врага стянутся вокруг нас, и даже если не победят, то битва будет долгой и кровавой и принесет куда больше жертв, чем короткая и яростная атака. А значит, у меня не было выбора. Придется идти по более сложному пути.

Мы атакуем Этельхельма снизу, и враг обрушит топоры и мечи вниз, на наши головы. Мой кузен, увидев, что мы идем по насыпи, не сможет вовремя прийти на подмогу Этельхельму — ему просто не хватит места развернуться между главным домом и церковью. Скорее всего, он последует за мной по насыпи. Пошлет своих людей на то место, где мы сейчас стоим, а потом нападет на нас с тыла. Именно этого я и хотел, потому что тогда разделю врагов надвое. А у меня две стены из щитов, одна стоит лицом к склону и к Этельхельму, а задние ряды развернуты в другую сторону, к кузену. И эти ряды заполнят насыпь во всю ширину. Нас не обойдут с фланга.

Враг снова начал колотить мечами по щитам, хотя поначалу звук был неуверенный, и я слышал, как воинам кричали, чтобы били сильнее. В крепости завыли собаки. Солнце уже почти коснулось западного горизонта. Я поднял щит и дотронулся рукоятью Вздоха Змея сомкнутых нащечников. Помоги мне, просил я Тора.

— Сначала атакуем Этельхельма, — сказал я воинам, — а потом прикончим остальных. Готовы?

Они проревели согласие. Это были отличные воины, словно псы, готовые сорваться с привязи, и я повел их направо, к насыпи.

— Плотней ряды! — крикнул я, хотя в этом не было нужды, они и так всё знали.

Девять рядов медленно двинулись по насыпи, плотная масса воинов в кольчугах и шлемах, возбужденных, встревоженных, уверенных, испуганных и пылких. Я вряд ли мог научить их, как драться в стене из щитов, мы прошли уже столько битв, но в тот вечер кое-что будет по-другому. Я повернулся ко второму ряду, что обычно прикрывал щитами первый, но теперь во втором ряду не было щитов. Вместо этого воины взяли длинные и тяжелые копья.

— Держите копья низко, — велел я, — чтобы никто не разглядел.

Я увидел, что Этельстан, по-прежнему верхом, скачет за последним рядом.

— Видимо, это ты его притащил, — обвинил я своего сына, идущего справа от меня. Я знал, что он дружит с Этельстаном.

— Он настоял, — ухмыльнулся Утред-младший.

— И ты его прятал?

— Не совсем, ты просто его не искал.

— Какой же ты идиот.

— Люди часто говорят, что я похож на тебя, отец.

Мы поднялись на три прорубленные в скале ступени. Воины Этельхельма завывали и колотили мечами о щиты. Я увидел священника с поднятыми вверх руками, он призывал пригвожденного бога нас уничтожить.

— Какой же ты идиот, — повторил я. — Убереги его, и я тебя прощу. — Я оглянулся. — Рорик!

— Господин?

— Труби в рог! Два раза!

Первая нота отразилась эхом от скалы, как только последовала вторая. Финан, наверное, ждал в полной готовности, потому что его отряд появился почти мгновенно и устремился из Верхних ворот к основанию насыпи. Теперь от крутых степеней, где стояли люди Этельхельма, нас отделяло шагов сто или чуть больше. Первый ряд его стены состоял из пятнадцати человек, их щиты перекрывали друг друга, лица закрыты металлом. Первый ряд уже не колотил мечами о щиты, только задние ряды еще продолжали. Священник развернулся и плюнул в нашу сторону, и я увидел, что это отец Херефрит, мой враг по Хорнекастру. Его покрытое шрамами лицо перекосилось от ярости, и я заметил проглядывающую из-под рясы кольчугу. Он размахивал мечом. Так значит, церковь его не приструнила, он здесь, как один из колдунов Этельхельма. Он что-то кричал, но я не слышал его оскорблений и ругательств, да мне всё равно было плевать, потому что со мной более древние боги, и Херефрит обречен.