Поль Феваль - Горбун

– Мне не хотят отвечать, – подумала она вслух. – Значит это правда.

Принцесса протянула к дочери ладони, но в этот миг силы ее оставили, и она, обмякнув, опустилась на ковер. Аврора схватила мать за руки. Лицо девушки раскраснелось, в глазах застыла скорбь.

– Клянусь спасением моей души, я верю вам, сударыня, – произнесла она, – верю, что ничего недоброго вы ему не сделали. Иначе и быть не могло, если вы любите меня так же, как я люблю вас. Но если нет, если я ошиблась, если вы что-нибудь сделали против него…

– Аврора! Аврора! – воскликнула донья Круц и зажала подруге ладонью рот. Но та, порывисто ее отстранив продолжала:

– Я говорю то, что должна сказать. Я никому не угрожаю. Мы знакомы с вами, матушка, всего несколько часов, и очень хорошо, что с самого начала говорим начистоту. Вы принцесса, я обыкновенная бедная девушка и именно это дает мне право держаться перед вами с независимым достоинством. Если бы вы были незнатной бедной покинутой женщиной, я стояла бы перед вами на коленях.

Она поцеловала принцессу в обе руки. Та глядела на Аврору с восторгом. Как прекрасна была сейчас ее дочь!

– У меня нет на свете никого, кроме тебя, девочка. Если бы не ты, я действительно была бы несчастной и покинутой. Суди меня, но с милосердием, которого заслуживает всякая страдающая душа. Ты меня коришь за то, что я не спешила рассеять туман, окутывавший твой рассудок. Это так. Но в бреду ты меня так любила! Так любила! Я боялась того мига, когда твой ум проясниться.

Взгляд Авроры де Невер скользнул в сторону двери.

– Что это значит? – спохватилась принцесса. – Ты уже меня покидаешь?

– Так надо, матушка, – ответила девушка. – Совесть мне подсказывает, что Анри меня зовет. Ему нужна моя помощь.

– «Анри, Анри»! По прежнему только Анри, – в отчаянии возроптала принцесса. – Для него все, а для матери – ничего!

Аврора обратила к госпоже Гонзаго пылающий взор.

– Если бы было наоборот, сударыня, – с мягким вразумлением произнесла она. – Если бы в смертельной опасности находились вы, а он был подле меня, я с ним говорила бы только о вас.

– Это правда? – не помня себя от радости, воскликнула принцесса. – Ты меня любишь так же сильно, как его?

Аврора позволила матери заключить себя в объятия и с ласковым недоумением посетовала:

– Неужели вы этого не поняли раньше, матушка?

Принцесса принялась осыпать дочь поцелуями.

– Послушай, – заговорила она скороговоркой, будто боялась, что не успеет сказать, что-то важного. – Я знаю, что значит любовь! Мой благородный, любимый супруг, – я уверенна, он меня слышит, – должно быть сейчас улыбается с небес счастливой улыбкой. Я тебя люблю даже больше, чем любила Невера. Потому что в чувстве к тебе смешались две любви: любовь женщины (в тебе есть частица Невера), – и любовь матери; – ты моя единственная надежда, мое спасение. А потому ради того, чтобы ты любила меня, я готова полюбить твоего Анри. Ведь если я его не полюблю, ты перестанешь любить меня. Я это поняла из твоего дневника. Словом, я открываю ему объятия. Отныне я буду, как мать, любить Лагардера!

Внезапно принцесса встрепенулась. Ее взгляд упал на донью Круц. Гитана вышла через дверь, у которой стояла кушетка, в соседнюю комнату.

– Значит, вы открываете ему объятия, матушка? – переспросила Аврора.

Принцесса молчала, но сердце ее лихорадочно колотилось. Аврора вырвалась из ее объятий.

– Я уже поняла, что вы не умеете лгать! – воскликнула она. – Раз вы молчите, значит не уверены в том, что он жив.

Принцесса тяжело опустилась в кресло и прежде, чем собралась с духом ответить, на пороге соседней комнаты появилась донья Круц. На ней был плащ и шляпа с вуалью.

– Ты мне доверяешь, сестрица? – обратилась она к Авроре младшей. – Ты отважно, но после болезни еще очень слаба. Я сделаю вместо тебя все, что хочешь сделать ты, – и повернувшись к госпоже Гонзаго, добавила.

– прошу вас, прикажите запрягать, ваше высочество.

– Куда же ты, сестрица? – озабоченно спросила Аврора.

– Госпожа принцесса скажет, – с решимостью ответила гитана, – куда я должна поехать, чтобы его спасти!

Донья Круц ждала у дверей. Мать и дочь стояли друг к другу лицом. Принцесса велела запрягать.

– Аврора, сказала она. – Вот уж не думала, что твоя подруга станет мне давать советы. Впрочем, она заботится о тебе, и потому я на нее не сержусь. Однако, почему эта девушка решила, что я хочу продлить сон твоего разума с тем, чтобы помешать тебе действовать?

Донья Круц невольно к ним приблизилась.

– Вчера, – продолжала принцесса, – я была для этого человека врагом, потому что он отнял у меня дочь, и потому что я полагала, будто Невер погиб от его руки.

При этих словах Аврора де Невер встрепенулась и напряглась, но ее взгляд оставался устремленным в пол. Она так побледнела, что мать сделала к ней шаг, чтобы ее поддержать.

Аврора сказала:

– Продолжайте, сударыня, я слушаю. По вашему лицу и голосу можно догадаться, что вы уже распознали клевету.

– Я прочитала твой дневник, девочка, – ответила принцесса. – Это убедительная оправдательная речь. Человек, в течение двадцати лет, оберегавший в чистоте и добродетели девушку, жившую под его крышей, не может быть злодеем. Человек, возвративший мне дочь такою, какою я не могла ее вообразить даже в самых радужных материнских мечтах, должен иметь незапятнанную совесть.

– Благодарю вас за него, матушка. А других доказательств у вас нет?

– Есть еще свидетельства одной достойной женщины и ее внука. Анри де Лагардер…

– Мой законный муж, матушка.

– Твой муж, девочка, – сказала принцесса, понизив голос. – Не воевал против Невера, а защищал его.

Аврора кинулась на шею матери и, отбросив свою недавнюю настороженность, покрыла ее лицо поцелуями.

– Твоя нежность адресована ему! – с грустной улыбкой промолвила госпожа Гонзаго.

– Нет, тебе! – воскликнула Аврора, поднося к губам материнские руки. – Тебе, которую после стольких лет разлуки я наконец опять обрела, дорогая мама, тебе, которую я люблю, тебе, которую и он будет любить и почитать! Ты что-то уже успела сделать в его защиту?

– Сегодня утром, пока ты спала, я отправила регенту письмо, из которого явствует, что Лагардер не виновен, – ответила принцесса.

– О, благодарю! Благодарю тебя! – воскликнула Аврора. – Но почему же Лагардера до сих пор не освободили? Иначе он был бы здесь.

Принцесса кивком подозвала Флору.

– Я прощаю твою бестактность, девочка, – сказала она, целуя гитану в лоб. – Карета готова. Поезжай в Пале-Рояль и привези ответ на вопрос моей дочери. Давай, милая, поскорее возвращайся. Мы будем тебя ждать.

Донья Круц стремглав выбежала из комнаты.