Поль Феваль - Горбун

«Черт возьми, – думал он, – мсьё принц де Гонзаго постарался на славу, а у прохиндея Пейроля весьма недурной вкус».

Горбун здесь появился вскоре после прихода доньи Круц. Конечно же, он дожидался мсьё де Лагардера. При виде нарядов и украшений сердце Авроры восторженно забилось. Сколь ни необычной была ее судьба, сколь ни закалила ее полная лишений скитальческая жизнь, она все равно оставалась женщиной со всеми присущими ей слабостями. Нисколько не мучая себя вопросами, где и каким образом ее друг сумел заполучить эту роскошь, во что ему все обошлось, она безмятежно предалась новой для себя радости, – радости быть нарядно одетой. Однако теперь перед ней возникло одно небольшое затруднение. У нее не было горничной. Старая Франсуаза была прекрасной кухаркой, но больше ничего не умела.

Словно поняв замешательство Авроры, из группы пришедших вышли две девушки:

– Мы к вашим услугам, госпожа, – сказали они и дали знак остальным, после которого те, почтительно поклонившись, ушли.

Донья Круц ущипнула Аврору за плечо.

– Ты не боишься предоставить себя в руки неизвестных синьорит? – прошептала она ей на ухо.

– Нисколько, – улыбнулась Аврора.

– И наденешь это платье?

– Конечно, надену.

– Ты – храбрая, – пробормотала гитана, – впрочем, ты, наверное права. Конечно же, красиво выглядеть, никогда не повредит.

Аврора, донья Круц и две вызвавшиеся помогать девушки, взяв наряды и украшения, перешли из общей комнаты в спальню Авроры и закрыли за собой дверь.

Около опустевшего стола на скамейку устало опустилась Франсуаза. Взволнованный внук сновал взад вперед, не в силах угомониться.

– Кто эта нахалка? – спросила Франсуаза.

– Какая нахалка, бабушка?

– Та, что в розовом домино?

– Ах эта симпатичная брюнетка. Не знаю, но, по-моему она красивая, глаза так и сверкают. Кажется, я ее уже когда то видел. Точно. Бабушка, да мы с тобой оба ее видели. Помнишь в Мадриде мы с тобой как то вечером бродили по улицам и вдруг увидели на площади танцующую цыганку. Послушай, я готов поклясться, что это она!

– Что за вздор ты несешь?

– Ну, если даже не она, то все равно, очень похожа.

– Ты видел, как она входила в дом?

– Нет, она пришла раньше.

Франсуаза вынула из кармана передника спицы и принялась за вязанье. Время от времени она прекращала шевелить пальцами и погружалась в размышления.

– Знаешь, что я тебе скажу, мой миленький, – пробормотала она с какой то странной торжественностью. – В том, что происходит, я ничего не понимаю. Ничего.

– Хотите, я вам все проясню, бабушка?

– Нет. Не хочу. Если хочешь меня чем то порадовать то…

– Ах, бабушка, неужели вы сомневаетесь в том, что я всегда хочу вас радовать…

– То прежде всего будешь вежливо молчать, когда говорю я. Я ломаю голову и ничего не могу понять. Что значит вся эта кутерьма с праздничным нарядом, украшениями и неизвестными девицами.

– Да что же тут непонятного, бабушка?

– Напрасно мы вышли на улицу, напрасно покинули дом, я тебе скажу. Кто знает, что на уме у этой трещотки Балаоль. А ну как она нас выдаст?

– Ах, бабушка, зачем вы о ней так дурно понимаете? Знаете, какая она добрая, а какие умеет делать сиропы и кремы из стеблей анжелики! Язык проглотишь!

– Эх ты, капустная кочерыжка! Из-за сладкого угощения готов потерять голову. Не нравится мне все это, ох, как не нравится!

– Ну, зачем вы, бабушка, всегда все так усложняете. Ведь все проще пареной репы. Наша барышня целыми днями скучает одна. А мимо окон проезжают и проходят нарядные дамы и господа. Они спешат на бал в Пале-Рояль. Конечно, Авроре обидно. И потому мэтр Луи, видя как она тоскует, решил ее развлечь. Это он купил ей наряды и пригласительный билет. Вы знаете, бабушка, что приглашения продаются. Мадам Балаоль, например, достала билет; точнее не билет, а деньги за билет…, точнее не деньги, а половину денег за билет через одного лакея. Он служит в королевском дворце раздевальщиком при гардеробе для гостей. А она его родственница. Точнее не его, а его служанки. Я хотел сказать служанки лакея раздевальщика при гардеробе для гостей, тот самой, у которой первый муж торговал нюхательным табаком в большой лавке, что в начале улицы де Шалопай. Короче, служанка нашла билет на ночном столике своего хозяина и прибрала к рукам. Потом она его кому то продала и вырученные деньги, целых тридцать луидоров, поделила со своей старшей сестрой, то есть с госпожой Балаоль, нашей соседкой. Правда же, бабушка, Балаоль младшая поступила правильно. Она не украла, а просто взяла то, что лежало не на месте и мешало ей работать. Ей ведь нужно было вытереть со столика пыль. Это не воровство.

Мадам Франсуаза была отличной кухаркой. Когда то ее кулинарное искусство было известно во всей Европе. Но, увы, она была лишь кухаркой.

– Ты прав, малыш, не воровство, – ответила она. – Какой-то жалкий клочок бумаги.

– Ничего удивительного, – продолжал Беришон, – что мэтр Луи немного подсуетился и купил пригласительный билет. По пути он зашел в лавку дамских туалетов, приобрел бальный наряд, а потом нанял лакеев и с ними все отослал сюда. Чего же проще?

– Но ведь это стоит огромных денег, – задумчиво произнесла женщина, перестав вязать.

Беришон пожал плечами:

– Бабушка, вы наивны, как ребенок! Что же здесь особенно дорогого: обыкновенный сатин со вшитыми стекляшками?

Во входную дверь осторожно постучали.

– Кто бы это мог быть в такой час? – забеспокоилась Франсуаза. – Задвинь-ка засов.

– Зачем же засов, бабушка? Мы ведь больше не играем в прятки.

Опять постучали. На этот раз сильнее.

– А может быть это грабители? – теперь встревожился Беришон, который, по натуре был далеко не храбрецы.

– Какие еще грабители! – возмутилась Франсуаза. – На улице полно народу и светло как днем. Ступай, открой!

– Пожалуй, я все-таки задвину засов, – сказал Беришон, но запереть не успел.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появился высокий мужчина с огромными усами. Быстро окинув взглядом комнату, усач в раздумье произнес:

– Крапленый туз! Так вот, оказывается, где свила гнездышко наша голубка! – и, обернувшись, сказал кому то за спиной:

– Входи, братец, не стесняйся. Здесь только почтенная дама и желторотый птенец, наверное, ее внук. Поговори с ними. У тебя это получается лучше, чем у меня.

Он гордо задрал подбородок и твердым шагом вошел в комнату. Пола его плаща подрагивала от скрытой под ней шпаги. Вошедший держал под мышкой какой то сверток.

Вслед за первым на пороге появился второй, которого назвали «братцем». Этот тоже был при шпаге, но выглядел не столь устрашающе, как первый. Ростом он был не выше Беришона, очень худ, носил редкие соломенного цвета усишки, которые он, видно, постоянно нещадно мучил, подкручивая кверху, чтобы придать им бравый вид. В руках он, как и первый держал сверток. Второй посетитель также осмотрел комнату, но его взгляд был более долгий и внимательный. Как горько теперь раскаивался бедный Беришон, (и в том он был, безусловно, прав), что не задвинул вовремя засова. Пришедшие показались ему исключительно безобразными. А вот в этом Беришон конечно, был не прав, ибо среди всех мастеров клинка вряд ли можно найти более обаятельную пару солдафонов удачи, чем мэтр Кокардас Младший и брат Паспуаль. Впрочем, упрекать Беришона не в чем, ведь, в сущности он был еще ребенком. Сейчас он не смог придумать ничего лучшего, как спрятаться за спину бабушки, которая, оказавшись намного храбрее внука, сурово спросила: