Томас Костейн - Королевский казначей

— Сударыня, других комнат нет. Англичане сильно разрушили Руан. Они повредили дома, стоявшие недалеко от крепостных стен, чтобы было легче защищать город, а остальные строения выгорели дотла. Граф не смог ничего для вас найти, и тогда я предложил ту комнату, которую делю с моим другом.

Мы переехали на чердак, комнату отдаем вам. Могу вас уверить, что ничего лучшего вы здесь не найдете. Графиня все еще сердилась.

— Наверное, это ужасное место, если там есть только одна комната.

— Напротив, сударыня. Дом просторный. Он принадлежал сапожнику. В доме живут пять подмастерьев. На нижнем этаже находятся мастерские и кладовки. Вдова — сапожник недавно умер от раны, полученной во время осады, — не желает отдавать свою комнату, потому что у нее не кончился траур…

— Сколько он еще будет продолжаться?

— До завтрашнего дня, сударыня. Изабо захохотала:

— Один день? Она уже столько была в трауре, что никто не заметит, если он закончится сейчас. Тогда у нас будут две спальни и мы как-нибудь сможем переночевать.

— Вдова Брабье, — покачал головой шотландец, — не выйдет из комнаты, пока траур полностью не закончится. Сударыня, это очень упрямая женщина. Первые девять дней, как положено, она не вставала с постели, а теперь она сидит на черной простыне на полу, и так продолжается целый месяц. Туда не входит никто, кроме ее служанки. Мы с другом живем в доме месяц и до сих пор ее не видели. Ну-у-у, один разочек ее служанка повела нас во двор, и мы через окно заглянули в ее комнату. Она, — тут у шотландца замаслились глазки, — такая пышная дама, с красивыми глазами, думаю, она недолго останется вдовой.

— Меня она абсолютно не интересует. — Изабо подумала, потом неохотно согласилась: — Если у нас не будет лучшего помещения, что ж, придется с этим примириться. Вы должны нас отвести туда сразу же.

— Вы пробудете там всего одну ночь, сударыня. Вам следует отправляться завтра утром в аббатство, потому что граф вас ждет. Должен вам сказать, что мне тоже хочется побыстрее вернуться в дом. Понимаете, я не доверяю моему другу.

Изабо побледнела.

— Вы боитесь, что он вас обворует? Куда вы нас хотите отвести?

— Нет, нет, сударыня. Локки Белл — мой соотечественник, и я могу поклясться, что он — честный парень, хотя и из Эдинбурга. Я беспокоюсь о его отношении к вдове. Меня не было дома три часа, и кто знает, что он мог сделать в мое отсутствие? Может, Локки сломал замок у нее на двери и познакомился с дамой?

— Должна вам сказать, — возмутилась графиня, — что меня не интересует ваше соперничество за внимание вдовы сапожника. Я прошу, чтобы вы сейчас же отвели нас в этот дом, потому что нам необходимо поесть, отдохнуть и принять теплую ванну.

Шотландец повернулся и подмигнул Валери.

— Вы бы только видели горы готовых к продаже башмаков и огромные кучи выделанной кожи! Интересно, как ему удалось все это сохранить в военное время? За обувь можно получить много денег. Вдова не сможет сама заниматься всеми делами. — Он продолжал обращаться к графине: — Сударыня, я считаю, что вдовицу следует приручать, когда она выйдет из заточения. Она ведь целый месяц просидела одна на полу на черной простыне. Ей настолько надоело одиночество, что первое мужское лицо для нее будет сиять, как лицо архангела… Даже если это будет задубелое лицо шотландца средних лет.

Кеннеди удалось насмешить Изабо, несмотря ни на что.

— Надеюсь, для этой бедной женщины ваш компаньон будет более привлекательным.

— Локки Белл? Сударыня, он тоскливый мужичишка с раздраженными глазами, а волосы у него цвета морковки, слишком долго пролежавшей в земле. Про Локки говорят, что его единственное богатство — это веснушки на лице. Он небольшого росточка, тощий и очень вредный. Но, несмотря ни на что, сударыня, я его побаиваюсь, он умеет обходиться с женщинами.

Дом не произвел на графиню приятного впечатления, а когда они вошли внутрь, ее ноздри начали нервно подергиваться от возмущения. Женщин провели в довольно большую комнату, где стояли две кровати. Изабо наконец решила, что все не так уж и плохо. На стенах ничего не висело, в углу стояла старая лавка, одна из кроватей была большой, другая — совсем маленькой.

— А где же расположатся слуги? — спросила она у шотландца, который стоял в дверях.

— У служанки есть комната позади большой спальни. Ваши женщины могут переночевать вместе с ней, а мужчины отправятся на чердак. Мне приходилось спать на более твердых вещах, чем куча выделанных кож.

Графиня отпустила шотландца движением руки, а потом обратилась к Валери:

— Я буду спать на большой постели, если только мне удастся на ней уснуть. Кузина, вам придется вести себя очень тихо.

Служанка по имени Бона, которую графиня взяла с собой в путешествие, отправилась, чтобы принести свежее белье и горячую воду. Прошло много времени, прежде чем она возвратилась, неся небольшое деревянное корыто и ведро, наполовину наполненное водой.

— Госпожа, здесь люди не часто моются, — заметила Бона. Графиня была крайне недовольна.

— Этой воды не хватит даже мне одной. К счастью, Бона, мы будем ужинать здесь, и мадемуазель не обязательно принимать ванну. Я очень утомилась. Начинай меня раздевать и мыть.

Валери мечтала помыться горячей водой, но протестовать не смела. Девушка растянулась на маленькой и жесткой постели. Она старалась не смотреть в сторону обнаженной Изабо, которую мыла Бона. Графиня любила демонстрировать свою белую кожу и стройную фигуру.

Когда приятная процедура закончилась, графиня с довольным вздохом растянулась на постели. Служанка принялась энергично массировать и растирать ее ноги и живот. Движения были быстрыми и жесткими. Массаж графине делали каждый день, но Валери никогда при этом не присутствовала. Девушка не желала ничего видеть и закрыла глаза.

Изабо опять удовлетворенно вздохнула, откинула шелковую простыню — массаж был закончен. Служанка вышла из комнаты, и через секунду графиня позвала Валери.

Валери взглянула на Изабо: та лежала под простыней, ее рыжеватые волосы красиво рассыпались по подушке.

— Дитя мое, — сказала графиня. В ее голосе не было ноток надменности и раздраженности, — вы, наверное, думаете, что я к вам несправедлива и очень жестока. Я понимаю, что была очень требовательна, но у нас было не много времени, и теперь я могу сказать, что была права в своей требовательности. Понимаете, кузина, мне нужна была уверенность, что вы не совершите ошибки. Риск нашего предприятия настолько велик, что мы должны быть очень осторожными… Я вам не давала покоя, были времена, когда вы меня ненавидели. Но сейчас вы готовы…

Валери поразила эта речь.

— Были времена, — сказала она, — когда я считала вас чересчур требовательной и была уверена, что я вам неприятна. Но теперь я понимаю, почему вы были так строги со мной.