Томас Костейн - Королевский казначей

— Она долго прожила после моего рождения?

— Недолго, к сожалению. — Кеннеди глубоко вздохнул. — Ее противный и вредный братец Эдуард так мне ничего и не соизволил рассказать. Ну ничего, обошлось и без его историй. Мне удалось разыскать старую служанку, которая когда-то у них работала. Ну, скажу я вам, и физиономия у этой тетки — кислая, как последний огурец в кадке! Так вот, эта самая кислая старушенция поведала мне, что ваша матушка, не успев оправиться, покинула родительский дом. Да, удрала, одним словом. Через какое-то время ее все-таки нашли, она жила в семье одного фригольдера; причем не так уж далеко от родных мест. Она, подобно простой крестьянке, работала в поле. Ей конечно же не следовало этого делать. Для вашей матушки эта работа оказалась непосильной, несмотря на все ее трудолюбие и житейские навыки. Через месяц она умерла. — Кеннеди перекрестился.

Валери продолжала атаковать его вопросами. Девушка старалась создать для себя образ матери, которую она никогда не видела: гордая, смелая, не желающая терпеть унижения, своевольная женщина. Теперь, когда Валери удалось кое-что узнать, она поняла, насколько трудная доля выпала ее матери. «Мне нужно знать больше, гораздо больше о моих родителях, — думала девушка. — Какое счастье, что начало положено. Как жаль, что история жизни моей матери очень печальна. Как мало она прожила! Но все равно лучше знать правду».

— Мне рассказали еще одну вещь, — заметил Кеннеди. — Ваша мать хорошо пела и могла имитировать голоса людей. Будучи маленькой девочкой, она часто изображала своих родителей, сестер и братьев, гостей, которые приходили к ним в дом.

Валери улыбнулась:

— Вот самое веское доказательство. Теперь я уверена, что несчастная женщина действительно была моей матерью.

Небольшой человечек, в котором легко было узнать Лок-ки Белла — по описанию, которое дал ему Кеннеди, — показался в дверях. За ним Валери увидела лицо Годфруа, пажа, который сопровождал ее и графиню. Годфруа был высоким юношей с темными горящими глазами, он был родом из Прованса. Годфруа был пылко и безответно влюблен в Валери, как это часто случается с юношами его возраста.

— Вдова, — заявил Локки Белл звучным голосом, — поднялась с пола и оделась. Она считает необходимым отдать комнату графине. Это благородный жест с ее стороны, и я теперь уважаю ее еще больше.

Вслед за Локки затарахтела служанка:

— Она надела новое черное платье. Оно из шелка, господа, и на нем пуговицы из гагата, такие крупные, как мои уши. Она собирается сама готовить ужин. Она очень хорошо готовит!

— Ваша госпожа удивительно благородная женщина, — заявил Локки Белл. — Я надеюсь, что ей будет передано мое мнение.

Кеннеди был поражен поведением своего товарища и подозрительно уставился на него. Шотландца совершенно не устраивало подобное развитие событий.

— Откуда тебе известно так много о хозяйке дома? Человечек громко захохотал:

— Я тебя перехитрил, Прежан Кеннеди. Я тебя победил. Как всегда! Я видел вдову и разговаривал с ней. Прежан Кеннеди, я могу заявить, что подружился с ней.

Кеннеди скорчил злобную рожу и не стал ему отвечать. Он отозвал Валери в сторону и сказал:

— Вам пора идти, дитя мое. Ваша госпожа Изабо решит, что мы тут задумали заговор.

Наконец Изабо и Валери прибыли в аббатство. Там было полно народу… В аббатстве находился король Франции со своим сопровождением, и вся знать Франции потянулась на север по занесенным снегом дорогам, чтобы оказаться в свете королевского внимания. Всех разместили недалеко от аббатства — в помещичьих домах, в замках, в тавернах. Граф де Бюрей радостно приветствовал жену, потому что ему удалось получить в свое распоряжение целый помещичий дом в трех милях к востоку от аббатства.

— Дом не очень большой, — робко оправдывался граф, боясь, что супруга будет недовольна жильем. — Моя женушка, там есть солнечная комната для вас. А мне придется спать в темной и сырой дыре, больше похожей на келью.

К подвязкам графа были пришиты лапки кротов — считалось, что это средство быстро и эффективно излечивает подагру. Но ему ничего не помогало. Граф сильно хромал.

— Я рад, что маленькая кузиночка снова здорова. Я испугался за кузиночку, когда получил ваше письмо, я думал, — что встречу скелет с впалыми щеками, боялся, что она будет ковылять на тоненьких, как палочки, ножках. — Граф воспользовался тем, что графиня отвлеклась, и быстро ущипнул Валери за бедро. — Но девушка предстала передо мной розовощекой, со сверкающими глазами и с приятной округлой фигуркой.

Не прошло и получаса с момента их приезда, как Годфруа объявил о визите д'Арлея. Граф успел быстро осушить кувшин вина и удалился в свою темную, сырую комнату, он хотел немного подремать. Графиня побежала приводить себя в порядок, а Валери осталась, чтобы приветствовать гостя.

Д’Арлей вошел в комнату и увидел девушку. Д’Арлей был поражен тем, как она хороша, ему хотелось одним прыжком пересечь комнату и схватить Валери в объятия. Его обуревало желание крепко прижать ее к себе, погрузить лицо в ее волосы и почувствовать нежное прикосновение ее щеки. В голове у него звучал громкий голос: «Я ее люблю! Я ее люблю! Я ее люблю!»

Тот же самый голос спросил его: почему он обращает внимание на стоящие перед ними преграды? Почему бы ему не позабыть обо всем и не заявить ей о своей любви?

Валери обуревали те же самые чувства. Она никак не ожидала, что при виде симпатичного смуглого лица Робина так разволнуется. Она сильно испугалась собственных эмоций. «Так нельзя! — решила она. — Я не должна о нем думать. Я… Должна быть благоразумной».

— Я был удивлен, узнав, что вы приехали. Мой брат сказал, что сюда едет Изабо, но мне было очень приятно слышать, что ее сопровождает кузина, а именно вы.

«Почему он так удивлен?» — подумала Валери. — Может, при данных обстоятельствах я не должна была сюда приезжать?» Девушка взглянула на д'Арлея, но ответа не нашла. Молодой человек сиял от радости.

— Если бы вы прибыли на час позже, я бы не смог вас увидеть, — продолжил д'Арлей. — Жан Бюро прислал меня сюда для консультаций с господином Дюнуа. Я с ним разговаривал и уже садился в седло, когда до меня дошли слухи, что прибыла графиня де Бюрей со своей кузиной, которая стала для меня очень важной особой…

В этот момент в комнате появилась Изабо.

— Робин, как я рада вас видеть! — воскликнула она. Графиня приветственно протянула к нему обе руки. За несколько минут Изабо успела приукрасить себя. Бона при помощи массажа сняла с ее лица напряжение. Ей аккуратно собрали волосы на затылке, такая прическа подчеркивала красивую шею Изабо. На графине было платье из полосатого шелка с длинным шлейфом, который громко шуршал при движении, как полагалось хорошим восточным материям. Рукава, отделанные горностаем, были приподняты и обнажали по локоть красивые белые руки. Д'Арлей произнес: