Елизавета Дворецкая - Ветер с Варяжского моря

Длинноволосый парень, пришедший с Ингольвом, изумленно просвистел, гости разразились радостными восклицаниями. Ингольв молча обошел «Медведя» со всех сторон, потрогал обшивку, железные заклепки, присмотрелся к швам.

– Если он так же хорош в плавании, как красив, то лучшего корабля у меня не было никогда, – сказал он наконец. – Но в нем двадцать восемь скамей, а у меня только тридцать девять человек.

– Мне думается, что с твоей славой и моим кораблем ты легко наберешь еще столько же и даже больше, – уверенно ответил Тормод. – Уже здесь, в Альдейгье, немало найдется желающих присоединиться к тебе.

Ингольв помедлил с ответом. Он не хотел набирать людей поспешно, но «Медведь» был слишком хорош. Второй раз такая удача может и не выпасть. Она тоже обижается, если ею пренебрегают.

– Мы испытаем его, – решил наконец Ингольв. – И если я не ошибаюсь, то боги послали мне большую удачу!

– У русов говорят: нельзя продавать поросенка в мешке! – ответил Тормод. Он старался сохранить невозмутимость, но по его круглому лицу было видно, как доволен он похвалой такого знатного воина. – Ты можешь испытать его когда захочешь. Недаром Похититель Меда [141]учил нас:

То же и о корабле можно сказать – хвали его на берегу после плавания.

– Мы придем завтра. Будь на рассвете здесь – и твой «Медведь» расправит крылья! У тебя есть к нему весла?

– Ах, как я посмотреть хочу! – воскликнула Загляда, пока Тормод сговаривался с Ингольвом о завтрашнем испытании.

Она с самых первых дней наблюдала, как дружина Тормода работает над постройкой «Медведя», день за днем следила, как опадает шелуха стружек и из бревна вытаивает медвежья голова для штевня, такая устрашающая и прекрасная в своей грозной силе. «Медведь» был дорог ей не намного меньше, чем самому Тормоду, и увидеть его в плавании давно было ее горячим желанием.

– А кто тебе помешает? – спросил Снэульв. Он тоже не мог оторвать глаз от корабля и побороть зависти к Ингольву, который будет им владеть. – Приходи завтра, посмотрим вместе.

– И я хочу! – заявил Горюшко, уже немного обсохший.

–А тебя не возьмут! – отрезала Догада. – Ты неудачливый.

На другое утро Загляда поднялась до света – так она боялась опоздать. Ни игрищ и хороводов, ни свадеб подруг она не ждала с таким нетерпением, как испытания «Медведя». Прекрасный корабль на широкой спине Волхова, Снэульв – столько радости ей давно не приходилось переживать. Спустившись из горницы, она тихонько разбудила Тормода, стараясь больше никого не потревожить. Отцу и домочадцам она ничего не сказала вчера – едва ли им понравится, что она пойдет опять к варягам. Хорошо еще, что Тармо и Тойво с родичами сразу после погребения Сури уехали домой в поселок.

Возле корабельного сарая их уже поджидала толпа народа. Вся дружина Ингольва пришла посмотреть на свой будущий корабль и с нетерпением ждала мастера. С Ингольвом пришли из Княщины Снэульв и Кетиль с Ило, пришел еще кое-кто из людей ярла. Про лучший корабль Тормода Белого Медведя в Ладоге ходило немало разговоров, и многим хотелось посмотреть на него.

Двери сарая распахнули во всю ширь, и «Медведь» вырвался наконец из досадного заточения. Сорок пар рук быстро скатили его к воде, и Ингольв первым взобрался на борт. Его люди разбирали весла. Тормод и Снэульв помогли Загляде забраться на корабль, и у нее дух занимался от радостного волнения.

– Корабль еще не освящен, но мы возьмем с собой эту деву! – крикнул Тормод Ингольву. – Пока ты не принесешь жертвы, она послужит оберегом!

Ингольв усмехнулся и согласно махнул рукой.

Множество сильных рук принялось толкать борта и корму, «Медведь» рванулся вперед и закачался на воде. Со смехом и радостными криками варяги взбирались на борт, рассаживались по скамьям. Загляда стояла вместе с Тормодом посередине, возле мачты, и у нее даже голова немного кружилась от ощущения волны под ногами. Она и волновалась за «Медведя», и была уверена в успехе.

Одна скамья возле самой кормы осталась свободной.

– Торгильсу не хватает пары! – закричали люди Ингольва.

– Позволь мне! – Снэульв торопливо шагнул к Ингольву. – Может быть, ты доверишь мне весло? Сам Эйрик Победоносный доверял весло моему отцу!

Ингольв быстрым внимательным взглядом окинул худощавую, но сильную фигуру молодого свея.

– Отчего же нет? Я думаю, люди Оддлейва ярла не хуже других управляются с веслами.

Может быть, он вспомнил о том, что ему нужны будут еще люди. И о том, что здесь найдутся желающие пойти с ним.

Едва дослушав и не трудясь исправить его ошибку, Снэульв кинулся к свободному месту. Иной глупец посмеялся бы: ишь, как быстро побежал занимать место на корме! Но Ингольв не был глупцом, и, смеяться не стал. А Снэульв не видел причин стыдиться кормового весла. Он был горд, но не тщеславен, и не требовал себе больше почета, чем имел право. На чужом корабле было бы глупо лезть вперед. И почетнее сидеть с кормовым веслом на добром корабле у славного вожака, чем с носовым – у дрянного.

Легко развернувшись, «Медведь» встал хвостом к городу и поплыл вниз по течению Волхова. Здесь, ниже Ладоги, простора могучей реки хватало даже для большого боевого корабля – даже огромный дрэки без труда прошел бы здесь. Плавание на стругах до Новгорода и обратно было почти ничем по сравнению с быстрым и легким скольжением большого подвижного корабля. Для Загляды было настоящим наслаждением стоять возле мачты, подставив лицо свежему речному ветру, и смотреть вперед. «Медведь» легко покачивался на, речной волне, и у Загляды сладко замирало сердце, щеки горели, она улыбалась от радости, счастливая, что пришла сюда. Ингольв и Тормод разговаривали о чем-то на носу, поглаживали резной борт, и Ингольв был очень доволен – красота, корабля не обманула. На руле сидел тот длинноволосый парень с надменным лицом и узкими зеленоватыми глазами. Сейчас он казался сосредоточенным, словно он прислушивался к чему-то глубокому внутри себя.

Слева промелькнула Велеша, и немало народа из гостей святилища сбегалось к берегу поглядеть на плывущий корабль. Загляда и не заметила, как позади осталось почти пятнадцать верст и впереди показалось широкое пространство Нево-озера.

Ложе Ящера волновалось, безбрежное на вид, как море. Серые волны сердито катились по ветру, словно Подводный Господин гневался. Но Загляде не было страшно – «Медведь» казался подходящим соперником даже для Ящера. На выходе из Волхова в озеро Ингольв бросил в воду несколько серебряных монет и велел разворачивать парус. Ветер дул от берега, и скоро «Медведь», развернув полосатое красно-синее крыло из толстой шерсти, помчался прямо в безбрежный простор. Загляда задохнулась от волнения – ей казалось, что вот так, на крыльях, они и полетят теперь прямо в море – то самое море, на берегах которого родились все эти люди, от Тормода до Ингольва, и которого ей никогда не приходились видеть.