Геннадий Семар - Океан. Выпуск шестой

С чего начинает вновь назначенный капитан знакомство с будущим судном? С просмотра документации: чертежей, пояснительных записок, сметы. Начал с этого и Белодворцев. Чертежами и пояснительными записками, в общем, остался доволен, а вот знакомство со сметой радости не доставило. Тем более по смете значилось, что мастику для шпаклевки нужно ставить такой-то марки, соответственно и такой-то стоимости, а фактически использовали другую мастику, качеством похуже. Когда Белодворцев взялся, как говорится, «разматывать» этот факт, ему стали доказывать, что подобную мастику ставить можно (и ставят!), и он согласился бы с этим, но только пусть уважаемые строители поймут: что годится на другие суда, никак нельзя ставить на это судно. Почему? Да потому, что это «Советский Союз»!

Мастер из малярного цеха, с которым объяснялся Белодворцев, вспылил: неужели непонятно, что если из-за шпаклевки они сорвут фронт работ для других бригад, им, да и Белодворцеву тоже попадет? Нельзя же доводить дело до такого положения! Все верно, согласился Белодворцев, нельзя. Но почему можно вместо одного делать другое? Мастер ушел, пригрозив, что приведет главного строителя С. П. Волкова, и тот все объяснит настырному капитану.

И вот они встретились: строитель и капитан. Белодворцев к тому часу успел облазить судно, как говорят, от киля до клотика. Капитанское дело — проследить, чтобы отделка снаружи и внутри была произведена качественно, как главный конструктор Керичев утвердил. Он так и сказал Волкову: если, мол, так дела и дальше пойдут, он, капитан, и до самого верха дойдет. Пугать его простоями из-за отсутствия фронта работ не стоит. Он в этом не виноват, а халтуру поощрять не намерен. Кстати, продолжал капитан, ему не нравится, как поставлены плинтусы в салоне, как заделаны полы в душевых кабинах. Вода будет попадать под мастику, будет ржаветь палуба, и судно выйдет из строя раньше времени. И из-за чего? Из-за мелочи, из-за самой элементарной халтуры.

Главный строитель возражать не стал. Да и что возразишь, если капитан прав? Больше того, Волков осадил малярного мастера, который рассчитывал, что главный строитель «поддержит честь» сормовичей. И Волков поддержал. На первом же производственном совещании руководителей достроечно-монтажных цехов мастера освободили от должности. Вскоре снабженцы достали нужную мастику, плотники переделали плинтусы в салоне, а стены и пол в душевых были состыкованы и заделаны в соответствии с нормой.

Мелочь? Придирчивость? Ничего подобного. За все годы эксплуатации судна не было потрачено ни одних суток на простои из-за этих «мелочей». А ведь сутки простоя у дизель-электрохода стоят почти две с половиной тысячи рублей. Поэтому-то капитан Белодворцев был пунктуален и щепетилен, когда наблюдал за постройкой и сдачей дизель-электрохода. Его хозяйское рачительное сердце не могло мириться с тем, что красавец корабль, в котором воплощено все самое лучшее и передовое из многих областей советской техники, будет «прихрамывать», как это бывает, когда неряшливый сапожник неточно вобьет гвоздь в отличную подметку.

— Да, попортил, говорили, капитан Белодворцев крови строителям, — вспоминает Андрей Иванович. — Зато теперь руку жмут при встрече. Вот взять хотя бы бывшего главного строителя Волкова. Как-то раз он на нашем дизель-электроходе отпуск со своей семьей проводил. Встретили честь честью, устроился в каюте. «Ну-ка, говорит, пойдем, покажи, как все оно в натуре выглядит». Пошли. Облазили все до последнего трюма. «Помнишь, спрашиваю, как из-за мастики чуть не поссорились?» Улыбается Волков, он нынче директором Навашинского судостроительного завода «Ока» работает, отвечает: «Помню, Андрей Иванович! На всю жизнь запомнил: нет в работе мелочей».

Как-то недавно один из пассажиров, перед которыми довелось выступать Белодворцеву, спросил: «Товарищ капитан, а не скучно всю жизнь по Волге одной-единственной плавать? Мы, — говорит, — три недели всего тут, и то примелькалось». Спросил он, и другие заинтересовались, ждут, что ответит капитан.

Стоит капитан, молчит, думает. Чувств полно, а слов подходящих никак не подберет. Но подобрал.

«Вот вы сказали — всю жизнь. Правильно, она у человека одна. И Волга одна тоже. Как же ее не любить, если она одна, как жизнь?»

На кладбище города Атенса в штате Джорджия еще в тридцатые годы нашего века можно было видеть старинный памятник. На мраморной плите было высечено:

«Он при жизни повидал то, что не дано видеть смертному, и то, что увидит на своем последнем пути, уже не удивит его!»

Что же такое повидал и где побывал Томас Фил Биллингс, родившийся в 1833 году, участвовавший в гражданской и испано-американской войнах и мирно почивший в звании коммодора в отставке в 1907 году?

…Шестого августа 1868 года в порт города Арики на тихоокеанском побережье Южной Америки прибыл с «дружественным визитом» монитор военно-морского флота США «Уотери». Имея почти две тысячи тонн водоизмещения, он был сильно вооружен и забронирован. Как и все мониторы, судно имело плоское днище, гладкую палубу с минимальным количеством надстроек и люков. В числе ста десяти человек экипажа был и лейтенант Томас Биллингс.

В порту находилось много торговых судов под разными флагами. На рейде, неподалеку от «Уотери», стоял перуанский броненосец «Америка», считавшийся одним из самых быстроходных кораблей мира. В то время Арика, ныне относящаяся к Чили, принадлежала Перу.

С палубы открывался вид на красивый нарядный город, живописно раскинувшийся у подножия берегового хребта Кордильер.

Матросы повахтенно увольнялись на берег, развлекались, как могли, в портовых кабаках. Лейтенант Томас Ф. Биллингс, проигравшись в покер офицерам «Америки», не мог принять участия в пирушке, назначенной на вечер восьмого августа. Впрочем, благодаря этому проигрышу и врожденной наблюдательности лейтенанта мы получили одно из самых красочных описаний невероятных событий, очевидцем и участником которых ему довелось быть.