Сергей Черных - Записки штурмана, или Не стреляйте в офицера флота, он еще не утонул

И вот, встреча Нового, 1982 года. В миссии, на громадной открытой террасе собрались за столами порядка тысячи человек: советники с женами, переводчики, персонал, приглашенные кубинцы и представители ангольских Вооруженных сил. Первые тосты за уходящий 1981 год, за успехи, за сотрудничество. Потом появилась пауза, и нам предложили сыграть что-нибудь. Мы сыграли, всем вроде понравилось, и мы немного успокоились. А до этого волновались, как на экзамене. Напряжение спало, банкет продолжался. Приближался ноль часов. Без трех минут многие, особо чувствительные натуры, в основном женщины, организовали вокруг елочки круг, взялись за руки и под наш аккомпанемент стали водить хоровод и петь «В лесу родилась елочка». Ровно за тридцать секунд до Нового года главный военный советник подошел к микрофону и объявил:

– Всем сесть на корточки! Немедленно!

Курантов не было. Но в ноль часов кубинцы, охранявшие миссию по периметру, засадили в небо из всех видов вооружений. Из бэтээров, из автоматов, из пистолетов. Грохот был неимоверный! Трассы от пулеметов и автоматов разрезали ночное небо Луанды. Все, разумеется, присели. Салют, понимаешь, по-военному. Через пару минут, после тоста за Новый год, мы уже исполняли пожелания присутствующих: разухабистые «Конфетки-бараночки», «Мир не прост» и прочее из нашего небогатого репертуара. Банкет продолжался до утра. И когда забрезжил рассвет и с Атлантики потянуло прохладой, гости и хозяева мероприятия стали расходиться и разъезжаться. Банкет удался. Все остались довольны. Нам, участникам ансамбля, так и не пришлось принять на грудь некоторого количества горячительного, о чем волновался командир. Но с собой мы привезли по литровой бутылке вискаря. Что, в принципе, тоже было неплохо.

Боевая служба в Анголе подходила к концу. Мы начали готовиться к переходу домой. По пути предстоял заход в порт Бисау (Гвинея-Бисау).

Заходили по реке Жеба. Сначала река была широченная, потом уже и уже. Потом заход представлял из себя лоцманскую проводку, хотя лоцмана нам не дали. Километрах в сорока от океана, то есть от дельты реки, мы бросили якорь напротив города Бисау. Стоянка была недолгой. Гвинея-Бисау была прокитайской страной, отношения с Пекином были натянутые, поэтому, не задерживаясь, мы снялись с якоря и пошли домой. Через несколько часов выскочили на атлантический простор и дали экономичный ход 14 узлов. Для непосвященных поясню. Экономичный ход, это когда на пройденную милю тратится наименьшее количество топлива, в данном случае мазута, на котором работали главные энергетические установки нашего БПК. Если интересно, могу пояснить, откуда взялось понятие морской мили. Ученые измерили длину земного меридиана, приняв его за круг. В круге, как известно, 360 градусов. В каждом градусе 60 минут. Так вот длина одной минуты, это и есть длина одной морской мили, и составляет она 1852 метра. Так что если кому-то захочется, можно 1852 метра умножить на 60, получим длину одного градуса и, умножив на 360 градусов в круге, получим длину земного меридиана. Составляет она чуть больше сорока тысяч километров. Не такой уж громадный наш шарик, как может показаться. Знаете, сижу, пишу эти строки, и ловлю себя на мысли, как много я знаю из того, что уже никогда мне не понадобится. А хотелось бы, чтобы понадобилось. Руки чешутся. Да поезд ушел, к сожалению…

Завидую белой завистью своим однокашникам по училищу и сослуживцам по флоту, которые еще имеют отношение к кораблям и всему, что связано с морем: Саше Евсееву, Коле Шумову, Андрею Бабошкину, Толе Антропову и многим другим, кому повезло…

Итак, домой! Оставалось еще несколько тысяч неспокойных миль до заветного дома. Шторма и заправки, поломки и ремонты, сопровождения супостатов, облеты противолодочной авиацией вероятного противника, приятные и не очень встречи в океане, все это было на пути в базу. Перед Гибралтаром встретили американское судно с бурильной установкой «Гломар Челленджер», стоящее на якорях напротив Мавритании.

– Ищут, что они здесь ищут на другой стороне океана? – спросил командир. – Обе машины вперед самый полный!

Машины заметно взревели, бурун за кормой вскипел почти до уровня юта, мы дали ход 22 узла, и обогнули бурильщика дважды по носу и по корме на коротких расстояниях так, что нашей волной покачало «американца». На палубе «Челленджера» и на самой буровой забегали моряки.

– Вот так-то лучше! – немного успокоился командир. – Курс на Север! Пошли домой!

Мы сбросили ход до 14 узлов и с чувством выполненного долга пошли в базу. До базы была еще вся Европа, Великобритания и Скандинавия, несколько дозаправок от танкеров, приведение зимней формы одежды в порядок, подготовка к заходу в базу. Времени было достаточно, а вот терпения не хватало. Уже наступил февраль 82-го года. Мы уже восемь с лишним месяцев не были дома, и конца и края этому еще не было видно. Курево кончилось.

Матросы, которые складывали бычки в пиллерсы, теперь эти пиллерсы подчищали с помощью крючков из проволоки. Все собачились делать самокрутки. Но никто не жаловался и не стонал. Все уповали на механиков, лишь бы не сломались. А механики, во главе с капитан-лейтенантом Варламовым, были на высоте.

На высоте были все. Экипаж работал как заведенный. При любой ситуации все знали, что делать до автоматизма. Не напрягаясь абсолютно. Все были моряками, прошедшими боевую службу. И этим гордились, не подавая вида. Надо отдать дань уважения нашему командиру, капитану 3 ранга Доброскоченко Владимиру Григорьевичу (без всякого лизоблюдства), за нашу выучку, за его умение обучать личный состав морскому делу, за умение личным примером показать, что нужно делать в разных ситуациях, как надо делать, и как добиваться успехов. Мы стали настоящими гвардейцами. Это потом и в жизни пригодилось. Отвечаю ответственно.

Каждый божий день с утра до вечера, не покладая рук, работал корабельный парикмахер, приводя в достойное состояние наших моряков. В Бискайском заливе моряков переодели в рабочее платье, которое не доставали несколько месяцев. В тропичке уже было прохладно. А у нас в Североморске еще и вовсе была зима. Последняя заправка от танкера прошла буднично и незаметно. Погода портилась на глазах. Прошли рубеж Нордкап – Медвежий. Повеяло родным. Бессменная «Марьята», как банный лист, опять привязалась к нам. Мы уже были в шинелях, канадках. До дома было рукой подать…

Прошли годы, в 2014 году я обратился в свой военкомат к военкому Гореву Александру Сергеевичу, за получением удостоверения ветерана боевых действий. В моем личном деле не оказалось никаких записей про эпизод в Мосамедиш. По моей просьбе были составлены и отправлены запросы в архивы. Полгода шел ответ, но только из архива Северного Флота. Что, да, мол, я действительно служил в 1979–1982 годы на «Гремящем». С июня 1981 по март 1982 годов мой корабль выполнял задачу по несению боевой службы в районе Западной Африки и имел заходы (перечисляются заходы), в том числе в порт Мосамедиш. Отдельной строкой написано, что во время несения боевой службы корабль выполнял задачу Советского правительства по охране и обороне главного южного порта Анголы Мосамедиш. В это время в Анголе шла война, это признано законодательно. Но, как сказал военком, мы в боевых действиях не участвовали. Я подал заявление в суд. Судья первой инстанции заявил мне, что во время боевых действий, я мог бы находиться в… самоволке! В иске, разумеется, отказал. И мне ничего не оставалось, как подать апелляционную жалобу в Мосгорсуд. Где она еще не рассмотрена. Благословенны ваши пути, самые справедливые наши судьи. В 1988 году по результатам трех боевых служб, трех межфлотских переходов я награжден медалью «За боевые заслуги». Если бы я умудрился сбежать в иностранном порту в самовольную отлучку (на 28 суток, кстати), вряд ли награда нашла бы героя.