Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

В итоге он собрал чемодан и уехал к своим родителям. Больше всех переживала мама. Закончив причитания, она вдруг заявила, что она уже давно чувствовала, что этим все закончится. Отец долго молчал, много курил, а на третий день предложил Ивану: «Так, хорошего в этой ситуации ничего нет, но это все же не смертельно. Ты не первый и не последний. Давай-ка ты поезжай на судно, там отвлечешься от своих проблем». Вскоре Иван уехал на работу.

Мама с сыном вышли из ванной комнаты. Юра был в новой полосатой пижаме с большим улыбающимся слоненком на груди. Сын, видимо, хотел что-то сказать, но Елена направила его в детскую. Иван опять остался один, сидя за столом. Перед его глазами пронеслись сцены его прибытия на судно, как его встретила команда, вспомнил он и первую беседу с капитаном. Иван отчетливо помнил, как они выходили из Калининграда, как уже на третий день по его прибытию он знал, что в своих неурядицах он не одинок: капитан и второй механик были женаты второй раз, а электромеханик аж третий. И ничего, люди работали, общались между собой, шутили и улыбались. «Да, надо признать, время лечит», – уже тогда он понял глубокий смысл этой фразы. А в следующем отпуске он понял и причину их разрыва. Придя в гости в очередной раз к сыну, он обратил внимание на маленькую пожарную машину ребенка и поинтересовался, поинтересовался просто так, а зачем на такую маленькую машину прикрутили такие большие, как он считал, дополнительные фары. И получил неожиданный ответ, что их установил дядя Вова, который некоторое время жил с ними, а сейчас дядя Вова больше к ним не ходит. Вот и вся причина. Вот как, оказывается, просто.

Лена вышла из Юриной комнаты, слегка щурясь на свету кухонной люстры: «Никак не хочет засыпать, просит, чтоб ты пришел. Просит, чтоб ты его уложил. Сходи к нему». Иван приоткрыл дверь и окунулся в полумрак детской комнаты. В дальнем углу он увидел детскую кроватку, на которой зашевелился маленький мальчик. Ивана поразила маленькая детская ножка его сына, торчащая из-под одеяла, она была совсем маленькой и белой.

– Юра, ты чего не хочешь засыпать? Мама беспокоится, – сказал папа, так как надо было что-то сказать.

– Папа, – сказал Юра, и Иван почувствовал в этом обращении какую-то тревогу. Из полумрака комнаты на него встревожено смотрели широко открытые глаза его сына, – папа, – вновь обратился к нему Юра. Затем последовала длительная пауза, чувствовалось, что маленький мальчик никак не решается продолжить разговор.

– Юра, ты что, что с тобой? – как можно спокойнее спросил Иван.

– Папа, а ты останешься у нас ночевать? – все же спросил Юра. Иван прекрасно понимал, что это просто невозможно. Но чтоб не расстраивать Юру сказал: «Юра, не беспокойся, конечно же, я останусь» и почувствовал, как вся напряженность сына стала уходить.

– Правда. Я так хочу, чтоб ты остался, чтобы мы жили все вместе, – на одном дыхании произнес Юра. Чтобы успокоить сына и уйти от обсуждений очень больного даже для него вопроса, Иван спросил сына: «Юра, мы сегодня были в зоопарке, а кто тебе всех больше понравился?». Юра задумался, а затем, улыбаясь, произнес: «Папа, ты знаешь, мне больше всего понравились утки». Это было очень неожиданно, потому что они видели очень много интересных животных: долго смотрели на медведя, тигра, задержались у слона, большой интерес вызвал горный козел, пытались пообщаться с обезьянками, а тут, оказывается, больше всего понравились обычные домашние утки. «Юра, а почему больше всего тебе понравились утки?», – все же поинтересовался папа. «Папа, они такие веселые», – не задумываясь, выпалил сын. Это тоже было неожиданно. Они еще какое-то время обсуждали увиденное в зоопарке, и Юра, утомленный впечатлениями выходного дня, уснул.

Иван тихонько прикрыл дверь Юриной комнаты, прошел на кухню. На кухонном столе стояла пузатая бутылка пива. «А это откуда, ты же пиво не пьешь?» – удивился Иван. «Это для контакта, – спокойно ответила Лена, – у меня к тебе будет серьезный разговор.

– Что случилось и что это за серьезный разговор? – съязвил Иван.

– Хочу тебе предложить жить с нами. Сыну нужен отец.

– А я тебе то же самое говорил четыре года назад, ты же слушать тогда ничего не хотела. А теперь вдруг ему нужен отец. Что же за это время изменилось? – начал раздражаться Иван.

– Что изменилось? Я изменилась, – спокойно ответила Лена.

– Ну а как ты объясняешь твоё поведение тогда, когда практически меня выгнала из дома, как это надо понимать? – опять спросил Иван.

– У меня было помутнение, – не теряя спокойствия, ответила Лена.

– Замечательное объяснение. А потом тебе тогда необходима была независимость. Мне вот она была не нужна. Если люди женятся, это подразумевается, что они будут зависеть друг от друга.

– Она и сейчас мне нужна, – опять спокойно произнесла Лена.

– Я тогда совсем ничего не понимаю. Тебе опять нужна независимость. А зачем же ты мне предлагаешь вернуться. Что тогда изменилось за это время? Все осталось по-прежнему. Тебе нужна независимость от мужа своего, и как ты собираешься совместную жизнь строить? А потом, какая гарантия, что твое помутнение не повторится, и мне опять придется бегать с чемоданом по городу – народ смешить.

На все эти слова Елена не проронила ни слова, она молчала, уставившись в дальний угол кухни.

– Ты знаешь, мне кажется, что период нашей неопределенности надо заканчивать. Да, кстати, знаешь, почему мне так потребовалось свидание с сыном? Большое спасибо, что не стала возражать и препятствовать. Мы чудно провели время. Я послезавтра уезжаю на работу, лечу опять в Калининград, как и в ту памятную осень четыре года назад. Я думаю, что нам все же надо развестись, время ничего не изменило – тебе опять требуется независимость. Сейчас я, естественно, ничего предпринимать не буду, а вот по возвращению с судна сразу же подам на развод.

Реакция на такую длинную речь было короткой. Лена в задумчивости произнесла: «Ну что ж, очень жаль» и больше ничего. Далее он молча одевался в прихожей, а она, также, молча, смотрела, как он это делает. Вскоре он вышел на лестничную площадку шестого этажа и, забыв вызвать кабину лифта, не торопясь спустился на первый этаж. Немного постояв, он распахнул входную дверь подъезда и вышел на темную улицу холодного ноябрьского вечера.

Ровно через год после неоднократных заседаний суд примет решение их развести.

Темная южная ночь опустилась над приморским городом. На улицах включили освещение, на тротуарных плитках городской набережной появились тени от ажурных чугунных ограждений и осветительных столбов. И по этим теням прогуливались многочисленные отдыхающие – пары молодых, зрелых и не очень, отдыхающих, были представители и преклонного возраста. Тут же прогуливался и Анатолий Петрович со своей молодой женой Надей. Анатолий Петрович причислял себя к относительно молодым, невзирая на свой возраст, по принципу «на сколько себя чувствуешь – столько тебе и дают». А было ему около пятидесяти. Они только вчера приехали погостить к родственникам жены и фактически впервые вышли прогуляться по вечернему городу, подышать свежим морским воздухом.