Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

Время летит быстро, я поступил в институт. Каждый раз, возвращаясь с учебы, подходя к родному подъезду, здоровался с восседающими на нашей лавочке пенсионерами, среди которых, как правило, можно было увидеть Анну Ивановну. И вот, вернувшись с очередной длительной практики, как-то обратил внимание, что долгое время не вижу Анну Ивановну. Уж не случилось ли чего? На мой вопрос бывшая новая соседка помолчала, а затем сказал: «Нет больше нашей дорогой Анны Ивановны, умерла, еще в июне. Народу было уйма, оказывается, у неё и ордена были, а она про них нам не рассказывала».

Юрий Семёнович, сколько себя помнит, столько и содержит у себя дома аквариум. А если точно, первый аквариум у него появился еще во втором классе, и с тех пор аквариум стал основной отличительной деталью интерьера его квартиры. В самом начале аквариумы были небольшие, затем те же небольшие, но в большом количестве. Значительно позже появились очень большие. А сейчас аквариум у него средних размеров и всего один – жена изначально к аквариумам отнеслась отрицательно. При длительном отсутствии дома, аквариум требовал также внимания и забот – рыб требовалось кормить, поэтому Юрию Семёновичу приходилось с кем-то договариваться, просить об уходе.

В детском и юношеском возрасте от аквариума Юрик получал, как он тогда чувствовал, положительный эстетический заряд. Яркие зеленые растения, разнообразие красок живородящих и лабиринтовых рыб радовали глаз. С возрастом приоритеты сменились, сейчас Юрия Семёновича уже интересует не эстетическая составляющая общения с аквариумом, а философская. И рыбы стали другие – крупные особи, четыре-шесть рыбок на весь аквариум. Бывало, подойдешь к аквариуму, а на тебя очень спокойно смотрят огромные выпученные глаза с открытым толстогубым ртом. И этот умиротворенный взгляд как бы спрашивает: «Ну, что тебе надобно, старче?» И надо же, появляется желание поделиться своими тревогами и заботами. И ты это делаешь, мысленно.

Но самые интересные рассуждения приходят в момент кормления, когда рыбы, вроде бы нехотя, подплывают к кормушке и в следующий момент резким движением проглатывают брошенный им корм. Затем, насытившись, рыбы разбредаются по всему аквариуму для сна в зарослях водных растений. И вопрос напрашивается сам собой: «А что они думают в это время?» – «всего скорей, они думают, что они очень независимые, что они очень самостоятельные, что корм к ним попадает просто так, без чьей-то воли и действий».

«А мы люди, мы, может быть, те же рыбы? Мы, похоже, тоже думаем, что мы сами все решаем и не от кого и ничего не зависим? Надо с этим вопросом разобраться», – подводит итог своим рассуждениям Юрий Семёнович.

В дверь постучали, в помещение вошла неопределенного возраста, но очень молодящаяся женщина, которая спросила: «Могу я поговорить с деканом факультета судовождения?»

– Да, можете, он в соседнем кабинете, – отреагировала секретарь.

– Здравствуйте, вы можете уделить мне несколько минут, – обратилась женщина к сидевшему за столом соседней комнаты мужчине. Хозяин кабинета отвлекся от бумаг, лежащих на столе кабинета, внимательно посмотрел на гостью, проговорил: «Пожалуйста, присаживайтесь. О чем вы хотите со мной говорить?»

– Я хочу узнать, какие успехи в учебе у моего сына, – ответила вошедшая.

– Фамилия вашего сына? – задал в свою очередь вопрос декан. Дама назвала фамилию сына, студента третьего курса. Декан принес из другой комнаты большой журнал учета успеваемости студентов, полистав его, нашел требуемую страницу. Внимательно изучив соответствующие записи, и глядя на гостью, спокойным голосом произнес: «Хотите узнать какие успехи, а успехов нет, даже более того – одни задолженности»

– Как задолженности? И по каким предметам? – взволновано спросила мама студента.

– По специальным дисциплинам, и не только. К примеру, по «Навигации» и «Управлению судном». А «Английский язык» еще хуже, – уточнил декан.

– О чем вы говорите? Я то думала. Какая «Навигация» или «Управление судном»? Разве они нужны судоводителям? У всех судоводителей одни девки на уме. А вы мне говорите о «Навигации», – неожиданно заявила пришедшая.

– Я не понял, каких девок вы имеете в виду? Вы с вами говорим о дисциплинах, по которым у вашего сына есть отставания.

– Да поняла я все. Не надо этим судоводителям никакой «Навигации» и «Управления судном». И «английский» не надо. И вообще эти судоводители, эти судоводители…..одни бабники и идиоты, возмущенно высказала своё мнение мама студента.

– Послушайте, вы бы выбирали выражения, я вот тоже судоводитель, – возмутился декан.

– Да о чем вы говорите. Выбирать выражения. Что я не знаю что ли. Я со своим мужем девять лет жила, мучилась. Потом развелась. Тоже был судоводитель. Я знаю, что говорю, – отстаивала свою точку зрения мама.

– Ну, если вы так считаете, что все судоводители такие плохие, может быть, вашему сыну лучше перевестись на другой факультет. К примеру, на экономический перевестись. Может быть, там больше хороших людей.

– К сожалению, не получится, – ответила расстроенная мама.

– А, что, может, правда – перевестись. Тем более, он у нас должных знаний не показывает. Появятся новые интересы, может быть, дело и пойдет на поправку. Переговорите с сыном, может, переведется и учиться будет хорошо.

– Не получится однозначно.

– Почему?

– Почему, почему. Дело в том, что он такой же ненормальный, как его отец. Тоже судоводителем хочет быть.

Шестилетний мальчик проснулся от какой-то возни в прихожей, в которой, как ему показалось, тихо разговаривали. Его только что уложили спать, и он почти уже заснул. И вот его все же разбудили. Володя сразу сообразил, что, наверное, это его отец пришел домой с корабля. Под кроватью он отыскал свои пушистые теплые тапочки и, обувшись, направился в прихожую.

Открыв дверь в одной большой комнате, он увидел отца, устало снимавшего с себя огромную шинель. Володе нравилась эта черная с колючими ворсинками и блестящими желтыми пуговицами шинель. А больше всего ему нравилось, как вместе с этой шинелью прихожая заполнялась запахом соленого моря и еще чем-то связанным с кораблем. Это был запах то ли машинного масла или смазки новых стальных тросов, дегтя, то ли запах дыма корабельной трубы или запах гуталина и стреляных гильз. Володя удивлялся тому, как блестели всегда начищенные пуговицы шинели. Латунные фары его любимой пожарной машины, оставленной во дворе, быстро потускнели на свежем воздухе.

– Папа, тебя так долго не было, – только и смог сказать Володя.

– Сынок, сам знаешь – служба, – отреагировал отец.