Виктор Белько - Морская служба как форма мужской жизни

Словом – обычная организованная суета, волнуемся все немного – не без того! На востоке зарозовело, предутренний ветер стада клоков тумана разогнал. Штурман метнулся к репитерам, по береговым ориентирам определился – вроде опять совпало. Повеселел он, бодро командиру доложил – в точке мол! Еще полминуты и командир командует: – Товсь! А затем, совсем торжественно – Залп!

Установки залпового огня заревели, весь корабль осветило, в сторону берега, через какой-то островок полетели дымные стрелы «градовских» РС-ов, за береговой чертой раздались разрывы, пыхнули вспышки взрывов, каменюки вверх подскочили – прямо как в кино! Кругом – дым, пламя! Красота – кто понимает! А тут и корабельные пушки подключились – отстрелялись по берегу, в белый свет, как в копеечку влет! Ни тебе перекоса снаряда, ни «клина» гильзы! Всё! План наш «вып»!

– Дробь! [1] Прекратить стрельбу. – командует довольный командир. Боевые части доложили – все без замечаний, как учили. Личный состав цел, невредим и, как водится, голоден!

Объявили готовность «два», штурман вывел корабль четко на фарватер и пошли мы, не спеша, в родную базу, умиротворенные и довольные, как мужики с работы. Ветер дует в высокие борта и надстройку, подгоняет! И ни о чем таком плохом не думаем, не знаем, не ведаем! Проходит, час, второй… И вдруг, вся ходовая вахта слышит через динамик ВПС, подключенный связистами к сети управления, рёв разбуженного медведя. Причем, разбуженного крайне некультурно и не в добрый час!

А это наш родной комбриг вызывал нашего командира на связь, поминутно поминая всю его родню. – «Горгона»! Эфиоп твои моря со всеми проливами, заливами и мысами! Вы когда уже выспитесь? Доложить время исполнения боевого упражнения согласно плану! Ваше время заканчивается! Береговая команда контроля вас не наблюдает! Ваш шир-дыр на 4.30 немедленно доложить! Я вам всем организую трехведерную клизму с патефонными иголками из топливного шланга, который сам же вам и вставлю! Дождетесь! – Мать-мать-мать! – глубокомысленно изрек отец-командир. В голове Коломейцева с бешеной скоростью пронеслись все местные карты, маяки и отдельно стоящие обитаемые строения. А так же все статьи наставлений и соответствующие статьи Уголовного кодекса страны.

Черт его знает! По ранней весне на побережье еще не должно было быть всяких орнитологических, геологических и прочих групп сумасшедших – тьфу, тьфу, тьфу – тут командир трижды сплюнул и стукнул по деревянному планшету. А по спине его уже пополз арктический холод, и вся растительность на ней – от загривка до самого-самого того места, где спина как-то утрачивает свое благородное название, вдруг встала дыбом и слегка поседела! Сердце предательски застучало… на висках выступил холодный пот. Штурман побледнел и чуть не хлопнулся в обморок прямо у кресла командира, которое тот уже покинул и забегал по ходовому посту от борта к борту. – Не будь бабой, штурман! Быстро мне место, курс и скорость! – рявкнул Коломейцев, лихорадочно соображая. Докладывать что-то было надо, вот только – что! А капитану 2 ранга Борису Коломейцеву самому очень-очень хотелось бы знать, куда это он так ловко и без замечаний отстрелялся. Да еще так, что команда наблюдателей всех его залпов не почувствовала и не заметила даже краем глаза! Кстати, примерно в то же время, ну там – небольшой плюс-минус, должны бы были стрелять еще два корабля, и с них тоже ничего не заметили – иначе бы завопили на весь эфир, как свинья в заборе! И эти корабли на берегу засекли, а нас – нет! Командир долго и обстоятельно докладывал комбригу место корабля, местные приметы, его курс и скорость, итоги выполнения задачи по отработки высадки-посадки техники… Ровно до того момента, пока вконец рассвирепевший комбриг не взорвался: – Ты по существу хоть к пенсии докладывать научишься? Когда будешь готов исполнять стрельбы согласно плану? – Прошу перенести выполнение боевого упражнения вправо, так как не готов технически. Выполнение БУ в данный момент считаю невозможным по соображениям безопасности личного состава!

– А что – раньше доложить не мог? Забз… своего комбрига? – хищно рычал динамик ВПС-а хриплым голосом не выспавшегося капитана 1 ранга Гризлина:

– Надо быть мужиком, раз погоны надел!

– Не был готов – связь восстанавливали! – Нет, ну туды твою через брашпиль в полуклюз! Какая-то банда луддитов – знай себе, крушат свою собственную технику, которую им народ по простоте душевной поиграться доверил!

– Наш народ мог и получше чего своим защитникам доверить! А то – чистый конструктор «Сделай сам»! – огрызнулся Коломейцев.

– Ты мою новую «Волгу» не видел! Вот где конструктор! Вы послушайте этого пенителя морей! Он комбрига учит! – патетически возопил комбриг, обращаясь, видимо к самому Господу Богу, призывая высшую силу к себе в свидетели!

– Еще и связь накрылась! Больше ничего, а? Валяй, говори дальше, рви мое штопанное сердце! У тебя что – в строю один бортовой номер остался? – издевался замшелый «Курган» [2] Типовой позывной комбрига в то время в открытой радиосвязи.

– Ну почему – один? – обиделся Коломейцев, – два, как и положено! Похоже, терять ему было уже нечего. «Сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» – до места!» – мрачно ухмыльнулся командир.

– Он еще шутит! Я еще тебя заставлю горчицу с раскаленной сковородки-то лизать! – совсем взбесился Гризлин, – По приходу мне – расследование по всем неисправностям! На стол, говорю, все бумаги! – и обиженно отключился. Делать стало нечего – быть бы живу к вечеру!

Документы составили, учли все возможные «крючки». Что надо – дописали, что надо – переписали… опыт был! Старались! Кто из нас не переписывал вахтенный журнал хотя бы раз? Интересно, вдруг какой из этих документов вечного хранения кому для диссертации понадобится? С темой, вроде: «Боевая подготовка и морские походы кораблей флота в 70-е – 80-е годы XX века». Да-а-а, то-то будет достоверность! Одна только мысль утешает – никто эти диссертации толком не читает, даже оппоненты… Ну, может быть, еще сам автор иногда. Нет, я понимаю и уточняю – если, конечно, пишет сам, а не его подчиненные…

Вечером, ошвартовавшись у родного причала, побрившись, наодеколонившись и переодевшись во все свежее и новое, Борис Коломейцев пошел с докладом к комбригу. Тот пил чай из классического стакана в серебряном массивном подстаканнике, закусывая пряниками.

– Садись! – пригласил Гризлин, недовольно просматривая какие-то бумаги. Оказалось, что во время таких же стрельб на БДК-177 PC застрял в пусковой трубе. И теперь его надо как-то извлечь, без лишнего шума. При этом никого не зажарив и ничего не разбросав по родным причалам флотской столицы… Он поделился этой проблемой с Коломейцевым. – Вот гадский пароход! – сплюнул он, – Не зря ему стройбат в прошлом году ветвистые оленьи рога подарил! Помнишь? Когда они с ними на Новую Землю ходили? И надпись золотыми буквами на доске захреначили в полный рост: «Военным морякам – благодарные военные строители!» Ты, Борис Олегович, только вдумайся, а? Рога морякам от зачуханного стройбата. А? Нет бы эту самую доску за такие слова тут же к заднице этого стройбатовского майора рогами вперед прибить, так они ее в кают-компанию на почетное место вывесили! Я как первый раз ее увидел – обмер, вот не поверишь! Сначала хотел сорвать ее, а потом думаю – да пусть народ знает, кого им за своих детей-то благодарить при таком режиме кора… да, корабельной службы!