Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Лишь спустя много лет после этой атаки я в точности узнал, что же происходило в тот день. В великолепной книге Гейлорда Кейлша «Подводная война на Карибах» я узнал, что атаковавший нас самолет был «Локхид Хадсон», бортовой номер PX/L, один из больших двухмоторных бомбардировщиков, которые Британское командование побережья задействовало с Эдинбургского аэродрома на острове Тринидад для противолодочного патрулирования. Пилотом самолета был сержант Рональд Силлкок, ветеран австралийской авиации, общепризнанный лучший охотник за подводными лодками в 53-м авиаотряде.

Силлкок и его опытный многонациональный экипаж на прошлых неделях уже удачно атаковали две наши подводные лодки. Во время одной из атак он нанес значительные повреждения лодке U-155 под командованием капитан-лейтенанта у побережья Мартиники. Спустя несколько дней Силлкок снова продемонстрировал свою отточенную аккуратность в бомбометании, атаковав и почти потопив лодку U-173 под командованием Швайхеля. Поговаривали о том, что Силлкок, используя уникальную глубинную бомбу «Хадсона», достигает максимальной эффективности, никогда не промахиваясь мимо цели.

Баснословный успех сержанта был основан на тактике бомбардировки, разработанной им самим, которая при этом базировалась на все растущем у нас доверии к прибору Metox, которое он использовал в своих целях. В течение нескольких дней хитрый Силлкок патрулировал район, где, по его мнению, могла находиться подводная лодка, включив свой самолетный поисковый радар, но не атакуя ее, в то же время точно определив положение подлодки и успокоив ее надежностью прибора Metox, который определит нахождение поблизости любого самолета. Затем, когда набежавшие облака ограничивали визуальную способность субмарины наблюдать приближающийся самолет, Силлкок патрулировал район нахождения лодки с выключенным радаром. Когда его наблюдатель визуально замечал подводную лодку, Силлкок заходил на нее со стороны солнца с выключенными двигателями и обрушивался, неслышный и невидимый, на свою цель подобно ястребу. В последнюю минуту он снова включал двигатели, сбрасывал свой бомбовой груз и выходил из пикирования.

К несчастью для Силлкока и его экипажа, на этот раз его прицел оказался слишком точным. Прямое попадание по нашей корме направило силу взрыва глубинной бомбы вверх, разорвав его самолет в клочья. Его тактика сработала идеально, но знаменитый охотник за подводными лодками стал жертвой собственного искусства.

В ходе попыток ремонта U-505 мы обнаружили несколько обломков ярко-оранжевого дюралюминия от самолета Силлкока, застрявших на нашей палубе. Позднее наши механики использовали эти обломки, чтобы сделать из них небольшие топорики (символ нашей лодки с дней командования капитан-лейтенанта Лёве) для нас, членов экипажа, так, чтобы их можно было носить на наших пилотках. Причем это не было демонстрацией неуважения к экипажу самолета, который едва не убил нас. Подобно множеству людей во время Второй мировой войны, они заплатили своими жизнями за выполнение своего долга перед своей страной. Мы уважаем их за это и не скрываем своего глубокого восхищения их искусством боя и мужеством.

В 1998 году я посетил Тринидад и возложил цветы на мемориал подводникам, не только как дань памяти моим павшим товарищам, но и в честь отважного и умелого экипажа того «Хадсона». Со времени нашей схватки с Силлкоком каждый год я дважды праздную свой день рождения: в свой истинный день рождения и в годовщину того дня, когда мы столь чудесным образом избежали смерти от рук отважного сержанта-авиатора.

А что те маленькие оранжевые топорики, сделанные из обломков самолета Силлкока? Я до сих пор ношу их как талисман на счастье и в память о былом.

С зияющим отверстием в корпусе U-505, заделанным не чем более существенным, как резиновые баллоны, наша лодка была совершенно неспособна погружаться под воду, чтобы избежать новых воздушных атак. К тому же мы были абсолютно безоружны. Наше 37-мм зенитное орудие было сброшено взрывом за борт, и у нас оставалось совершенно ничтожное 20-мм одноствольное орудие для защиты от самолетов. Чтобы сделать ситуацию еще труднее, на море стоял абсолютный штиль, без всяких волн с барашками, которые могли хотя бы немного скрыть наш кильватер. А еще мы тянули за собой большое масляное пятно, которое образовало горючее, просачивающееся из лопнувшей цистерны. Это было особенно опасно, вражеские самолеты могли воспользоваться этим, чтобы найти нас, как охотники по кровавому следу находят раненое животное.

К счастью для нас, Силлкок соблюдал радиомолчание перед атакой, чтобы не выдать своего местоположения, а взрыв его собственной глубинной бомбы положил конец всяким его шансам связаться с базой после атаки. Это давало нам малую надежду уйти из этого района, пока британцы не направили сюда дополнительные воздушные силы. Повезло нам еще и в том, что низкая облачность продолжала висеть в воздухе. Царь Нептун, очевидно, присматривал за старой U-505, потому что неприятели не заметили нашу подводную лодку в период ее максимальной уязвимости.

Следующие 18 часов мы провели, следуя самым полным ходом, который только могли развить в этих холодных сине-зеленых волнах, используя последний оставшийся на ходу дизельный двигатель, работая как пчелы над ремонтом второго. Чем больше мы находили повреждений в нашей лодке, тем больше убеждались, что нам невероятно повезло остаться в живых.

Самой насущной проблемой для нас было залатать отверстие, пробитое во внешнем корпусе. Чтобы сделать это, нам надо было довольно много листовой стали. Проблемы в этом не было, поскольку разбитая палуба и боевая рубка снабдили нас рваными листами металла, в которых мы нуждались. Сначала мы провели несколько часов, срезая ацетиленовой горелкой согнутые и порванные листы. Затем, нагрев листы факелом и работая кувалдой, мы придали металлу приблизительно нужную нам форму. Затем, используя электроэнергию одного из электромоторов, мы заварили металлом пробоину в корпусе. Мы пытались также заварить текущую цистерну с горючим, но, несмотря на все наши усилия, за лодкой продолжала тянуться широкая масляная полоса всех цветов радуги.

Когда были приварены на место большие куски металла сорванной части палубы, даже пробитые и имевшие глубокие вмятины от взрыва глубинной бомбы, мы обнаружили, что значительная часть палубы в порядке. Это означало, по крайней мере теоретически, что мы снова постепенно способны погружаться. Но прежде чем мы были способны подумать о погружении, нам следовало починить или заменить дюжины водных и воздушных коммуникаций, разрушенных взрывом. Следовало также отремонтировать один из громадных глушителей для дизель-моторов, а также надо было привести в должный порядок всасывающие и выбрасывающие клапаны, смятые взрывом. Мы принялись за каждый участок этой работы с решимостью, порожденной отчаянием. По мере решения той или иной проблемы в нас креп оптимизм, что мы сможем выбраться из этой ситуации и вернуться домой.