Валерий Самойлов - Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

– Всё это вы хорошо рассказываете, но как вы поступаете в случаях, когда клиент с вами не рассчитывается. Вот не рассчитывается и всё.

– У нас такого не бывает, – сказал тут же покрывшийся красными пятнами Одинцов. Он имел в виду перевод должников на рыбу. Видя его некоторое замешательство, в разговор мгновенно вступил нефгарх, знавший как следует поступать в таких ситуациях и давший такое объяснение.

– Видите ли! Николай Николаевич, бывший командир подводной лодки. Ну и.

– Торпедная атака, – подыграл Одинцов и зал, вместивший всю свиту супернефгарха, разразился громом оваций и смеха. Шутка пришлась ко двору. Ржал и супернефтегарх – ему также понравилась шутка. Смех в зале закончился по команде старшего. Вернее, как только он сам окончил смеяться, в зале воцарилась тишина. Супернефгарх продолжил на полном серьезе:

– Так как вы поступаете, когда с вами не рассчитываются?

– Дело в том, что бункеровки в море четко привязаны к передаче пойманной рыбы на транспорта, – пояснил Одинцов. – К моменту передачи топлива все вопросы с оплатой топлива решены. И если в ком то мы сомневаемся, то сначала забираем у него рыбу, сторговав её в выгодном для нас варианте.

– Так вы ещё и рыбой занимаетесь? – удивился один из заместителей супернефгарха.

– Это дает дополнительно до тридцати процентов прибыли, – встрял главный специалист по рыбным делам.

– Дополнительно к прибыли по продажам нефтепродуктов? – удивился супернефгарх.

– Так и есть! – уверенно подтвердил нефгарх. – А Иван Иванович как раз и занимается рыбными делами. Он у нас капитан дальнего плавания, заслуженный рыбак России.

Гуров сразу привлек к себе внимание. В отличие от Одинцова, которому одеть военно-морскую форму было как-то не с руки, пан капитан явился в своей темно-синей форме со всеми причитающимися к ней золотыми нашивками и в фуражке «А-ля грибан». Как и в молодости, его грудь украшал «поплавок» о высшем образовании, что нынче считалось старомодным. В совокупности с другими знаками рыбацкой доблести и его далекого штурманского прошлого, всё это смотрелось недурственно. Поэтому, как только его представил нефгарх, пан капитан встал и раскланялся.

– И какова совокупная маржа, если её свести на тонну продаж? – спросил кто-то из финансистов.

– Хороший вопрос? – согласился с финансистом супернефгарх.

Все взгляды снова устремились к докладчику господину Одинцову, но прежде, чем он успел сообразить, чего от него хотят, раздался опережающий голос нефгарха:

– Сорок долларов с тонны!

Зал одобрительно загудел. Уже потом, когда они садились в самолет, нефгарх сказал:

– Если бы мы выложили реальную цифру, а это мировой рекорд семьдесят долларов с тонны, нас сразу бы урезали в отпускных заводских ценах. А так у меня сверхприбыль и я могу спокойно, ничего не прося в Москве, достроить свою резиденцию на побережье Балтийского моря.

Мореманы получили высокую оценку начальства. Но ничего хорошего это не принесло. Наоборот, к ним зачастили региональные представители, требуя обмена опытом работы. Разведчики подбирались, как правило, из моряков и они слету улавливали всё то, что им нужно было для копирования подобной деятельности у себя в регионе. В итоге, это привело к переделу сфер влияния. Теперь, нельзя было, как прежде, завозить нефтепродукты в чужой регион. И если раньше, там занимались только автозаправками, то ныне все стали грузить морские нефтепродукты на портовые нефтебазы. А особо шустрые руководители, умудрились выйти даже в Атлантический океан. Правда, эксперимент закончился неудачно. Столкнувшись с простоями из-за непогоды, неплатежами и не умея оперировать рыбными ресурсами, они «зависли» и стали звонить поочередно Одинцову и Гурову, предлагая передать им флотский мазут и соляр прямо с иностранного танкера.

– А на кой, он мне нужен ваш танкер? – с полуоборота завелся капраз. – Я ведь предупреждал вас, когда приезжали к нам по команде сверху на обмен опытом, не лезьте в этот бизнес. Или работайте хотя бы на своем канале, раз так хочется. В океане всегда было сложно, даже нам. Это не каждому под силу. Но, вы все же поперлись в океан, несмотря на мои возражения. А иностранные танкера, да, дорогие. Поэтому мы с ними и не работаем.

– Что же мне делать? – чуть не плача спросил мурманчанин. – Уже всё в минусе, а за танкер надо платить. Топливо арестовано судовладельцем.

– Само собой, буржуи они такие – за цент удавятся! – согласился Одинцов.

Ему становилось с одной стороны немного жалко коллегу, с другой – прощать непорядочность он не собирался.

– Значица так! – раскомандовался капраз. – Рассчитайтесь денежными знаками за фрахт танкера и забудьте про него, как про дурной сон. Как только это сделаете, мои суда подойдут к танкеру, и по моей разнарядке заберут свой мазут и соляр. Рейсовое задание капитану танкера на английском языке мы пришлем. Цена продукта будет наша. Я не ограблю, но в убыток работать не буду! По бункерным распискам отчитаетесь перед своей таможней. Здесь нарушений нет. Если что, пусть звонят мне лично. Я объясню. Так? Нет?

– Мы согласны! – тут же раздалось на том конце провода, и абонент повесил телефонную трубку, пока в Калининграде не передумали.

– Запустили козлов в огород! – ругался Гуров, не согласный с решением Одинцова. – Пусть бы загибались. Так им и надо – чужой хлеб отнимать!

– Всё же, это наши! – подчеркнул Одинцов. – Тем более – моряки! Надо помочь, пока нам не приказали сделать это сверху! А им и так вставят – у нас не приветствуют убытки.

Он начал обзванивать своих клиентов, вызнавая в кого бы вбухать не реализованные мурманчанами нефтепродукты. К вечеру картина прояснилась. Решили перелить всю оставшуюся партию в транспорт, оставив небольшую часть на танкере за долги. Сам же транспорт пошел добирать рыбу в Норвежское море, где их уже ждали. В этой операции Одинцов провел один из своих, ставших академическими, экспериментов, когда рыбак рыбаку с разных конкурирующих между собой пароходств, передал топливо, которое гарантированно возвращалось с транспорта. При социализме в этом действии не было бы ничего необычного, но при капитализме, как говорится, каждый погибает в одиночку. Одинцов отрегулировал ситуацию, дав каждому потребителю столько, сколько просили, заодно отругав в очередной раз российское таможенное законодательство, запрещавшее бункеровать в море иностранные суда. А заявки были и иностранцы недоумевали и спрашивали то по-английски: вай Никлз? то по-русски: почьему нельзя? «Ну, нельзя и всё тут!» – кричал Одинцов на весь эфир, зная, что его слушают и на других радиостанциях, владельцы которых также искали топливо в океане. Перед тем как выйти в море, в таможне надо было расписать подробно всю схему бункеровки, доказав, что все суда, для которых везется топливо, именно российские. После рейса, надлежало предъявить бункерные расписки, доказав что топливо получено российскими судами. А чтобы забункеровать в океане иностранцев, надо было топливо сначала продать самому себе – своей иностранной компании – заплатить пошлину и только после этого будет получено «добро» от таможни на выход танкера или транспорта в море. А учитывая, что пошлина скушает всю прибыль, бункеровали иностранцев только в минимальных объемах или у российских причалов. Тут как раз и возникал НДС к возмещению, как поощрение за экспорт. Сложная эта бункерная работа, о чем Одинцов и предупреждал загодя мурманчан. Но они не послушались. И многие не послушались с того же Калининграда. А налоговая инспекция, изнывавшая от бремени поощрительных выплат НДС-а – где ж столько денег набраться – взяла, да откопала спорные толкования закона о выплатах и оспорила их через суд. Что тут началось! Начпаров стали таскать в налоговую полицию, а это дело не из приятных, когда тебе так и говорят: «Допрыгались, доскакались, но ничего, у нас генералы плачут как дети.» До нефгарха не добрались, но Одинцову, как его заместителю как раз по морской части, досталось изрядно. Но капраз, само собой подал на налоговиков в суд и. выиграл его. Этого известия ждал весь Калининград, и как только решение арбитражного суда вступило в силу, посыпались исковые заявления от других потерпевших. Но налоговики не сдались и подали в северо-западный арбитраж, но. и там проиграли тому же Одинцову. Точка была поставлена, но сколько нервных клеток было потрачено зря? Вскоре сократили налоговую полицию и те деятели, что бахвалились, будто у них плачут даже олигархи, сами оказались в роли пострадавших. Не все из них бросились бороться с наркоманами, куда их бросили после реорганизации прежнего ведомства.