Юлиуш Гродзиньский - Таинственный крысолов

— Не говорил ли он чего-нибудь такого, что казалось вам странным? Может, что-то на тему смерти Модрова или о контрабанде?

— Нет, ничего такого. Мы хотели бы вам помочь, все тут задумывались над этим, но... Он был как всегда, шутил, играл в шашки или в бильярд, потом шел на камбуз и заглядывал в кастрюли.

— Может, рядом с кастрюлями он был поразговорчивей. Пойду, поговорю с Томом.

— Попробуйте. Мы его уже спрашивали, но, может, сейчас что-нибудь припомнит.

Когда Коллингс вошел на камбуз, Том как раз закончил отбивать мясо для бифштексов. На приветствие он усмехнулся, показав ровный ряд белоснежных зубов. Том имел довольно сложное происхождение. Его бабка по матери была негритянкой, а дед был китайцем, со стороны отца бабка тоже была негритянкой, а дед — метисом. Эта мешанина пошла Тому на пользу. Был он стройный, гибкий, всегда с хорошим настроением, и хотя ему было уже под сорок лет, выглядел он на двадцать с лишком.

— Вы пришли с инспекцией, или вас привел голод?

— Ни то, ни другое, Том. Пришел разузнать кое-что о Поле.

— Вы собираетесь найти его убийцу?

— Ты прав, хочу найти убийцу и доказать его вину. Боюсь, что по окончанию рейса полиция ничего не сможет найти, а мне не хочется , чтобы убийца разгуливал беззаботно на свободе.

— Не знаю, смогу ли я чем-нибудь помочь. Вы очень спешите?

— Нет.

— Может, я вам приготовлю гренки с мозгами? Я быстро сделаю. Это была любимая закуска Пола.

— Знаю, он о них даже писал своей девушке. Охотно попробую.

Том хлопотал у плиты, одновременно разъясняя тонкости приготовления такого, казалось бы, нехитрого блюда:

— Видите ли, если варить одни мозговые кости, даже с большим количеством овощей, то мозги не будут иметь нужного вкуса. Лучше всего варить кость, на которой осталось немного мяса, а в кастрюле кроме говядины следует иметь какое-нибудь другое мясо, также побольше овощей и зелени. Если бульон наваристый, пахучий, то мозги приобретут необходимый вкус. Но это еще не все, их надо правильно намазать на гренки. Это не так-то просто, гренки должны быть с ржаного хлеба, слегка хрустящие и теплые. Подогревание в печи или гриле портит вкус. Гренки должны быть теплыми, а медулья горячей. Поэтому, когда гренки доходят, надо быстро выколотить мозги из костей и тут же намазать, пока не остыли, вот, именно так! И надо помнить еще об одном — ни в коем случае не солить при варке, соль есть на столе, прошу посолить самому, непосредственно перед употреблением. Мозги должны почти обжигать рот. Ну как, понравилось?

Коллингс с полным ртом не мог ответить, только кивнул и поднял большой палец. Когда он съел первую порцию, Том, который внимательно следил за ним, приготовил следующую. Потом третью... И продолжал говорить:

— Только соль, никакой горчицы, кетчупа или перца. Они испортят этот тонкий, деликатный вкус.

— Слушай, Том, да ты просто художник, позволишь мне заглядывать сюда почаще?

— Разумеется. Вы знаете, существуют блюда, которые можно есть только на кухне, потому что по дороге на стол они теряют вкус. По дороге в кают-компанию лифты, тележки, подносы и сквозняки. Пол, например, обожал овощи, вынутые непосредственно из кипящего бульона. Не раз обжигался. Здесь же, у меня, он впервые попробовал бычий хвост, прямо из котла — на тарелку или крышку, дать немного остыть, и потом руками, пальчиками, кусочки мягкого хряща, жир стекает по подбородку...

— Послушай, Том, как тебе удалось не растолстеть до сих пор?

— Так ведь ем мало — нанюхаюсь при готовке, потом нет аппетита. А дома отъедаюсь стряпней женушки, так же прихожу на кухню и вытаскиваю кусочки получше из кастрюль... Но вы знаете, что дома приходится бывать нечасто.

— Знаешь, Том, Пол в последний день перед смертью писал своей девушке, что догадывается о чем-то по поводу кончины Модрова, но не был уверен. Он хотел поговорить со мной, а также покопаться в медицинской литературе. Не успел. Может, тебе что-нибудь говорил, он к тебе частенько захаживал.

— Увы, он не разговаривал со мной ни о Модрове, ни о медицине. Нет, в самом деле — нет.

— И по возвращению с пассажирской части он ничего не говорил?

— Нет. Он принес какую-то запчасть и принялся ремонтировать холодильник. Потом пошел выключить освещение салонов, заняло это некоторое время, потом заглянул в кастрюли, как обычно, и пошел принимать душ. Сказал, что после той пыли и крыс должен хорошенько помыться.

— Ты уверен, что Пол выключил освещение в салонах?

— Конечно. Он сперва хотел, чтобы мой помощник пошел посветить ему фонарем, но я не согласился. Было много работы, а вы знаете, что у нас все привыкли, что еда подается точно по расписанию. Мистер Пол сказал, что справится без нашей помощи, пошел в помещение ГРЩ [11] ГРЩ — главный распределительный щит. и включил освещение пассажирских салонов, насколько помню, горели все верхние лампы.

— Кто-нибудь, кроме Пола, имел привычку забегать на камбуз?

— Нет, никто. Раз только миссис Модров пришла напомнить о бифштексах по-татарски для мужа, когда я забыл про них.

— Ага, помню. Эти бифштексы поднимали Модрову наверх, и он никогда не приходил на вечерний чай.

— Ну да, так было много лет. Специально для него я в каждом порту брал свежую вырезку. Мистер Модров сам готовил блюдо в своих апартаментах, это была его любимая закуска, и он считал, что эти бифштексы очень полезны для здоровья. Он не ел их в кают-компании, не хотел, чтобы другие видели.

— А кто их заносил ему?

— Не знаю, что там у вас наверху делается, я посылал вырезки лифтом. Наверно, Селим их забирал.

Коллингс посмотрел на часы, было одиннадцать тридцать.

— Подходит время обеда, — сказал он, — не буду тебе мешать, Том. О твоем приглашении не забуду.

— Буду рад. Мне жаль, что я ничем не смог вам помочь.

— Ну, это как сказать. Я пока еще только собираю сведения. Может, придет момент, когда они начнут соединяться в одну картину.

Том усмехнулся понимающе и занялся своей работой. Когда Коллингс выходил из камбуза, то слышал, как тот зовет помощника и выговаривает ему: «Ты снова засмотрелся на море, где это видано, чтобы так долго набирать картофель. А сейчас резать лук, быстро!»

Коллингс перед обедом улегся на койке. Он хотел просто отдохнуть и собраться с мыслями, но задремал. Разбудил его стук в дверь и голос Селима:

— Мистер Питер, обед на столе.

Коллингс разозлился на себя самого — второй раз за день его пришлось будить. Выпал с суточного ритма, к которому привык с тех пор, как стал вторым помощником.

Он сполоснул лицо холодной водой и вышел. В кают-компании все были уже за вторым блюдом. Благодаря опозданию он разминулся с Финсбери, который поел раньше и пошел на вахту.