Юлиуш Гродзиньский - Таинственный крысолов

— Ну да. Отвлекся от своего мрачного расследования — и стал совершенно другим человеком. Не лучше ли тебе оставить все это дело?

— О, нет. Как раз сейчас возьмусь за него с удвоенной энергией.

— Питер, выспись хотя бы.

— Непременно. Ну, я полетел — Селим уже приготовил для меня завтрак. Потом часа три сна и задумаюсь над дальнейшими действиями. Еще — Джейн, помни, что я напросился на выпивку на сегодняшний вечер.

— Отлично, а во сколько?

— Ну, где-нибудь около девяти.

Селим уже ждал его с горячей яичницей.

— Что это у тебя такой грустный вид? — спросил Коллингс. — Боишься, что потонем?

— Нет, я беспокоюсь о вас.

— Все или беспокоятся обо мне, или угрожают. Чихать на все. Пусть страшится виновник убийства.

— Он наверняка так и делает, мистер Коллингс, и именно поэтому он может быть опасен.

— Знаю, знаю, ты не первый говоришь мне об этом.

В кают-компанию заглянул Смит.

— Добрый день, Джон, — приветствовал его Коллингс.

— Добрый день. Как идет следствие? Всех прослушал? Жду не дождусь, когда ты вызовешь меня на допрос. Не понимаю, чего ты ждешь.

— Видишь ли, Джон, в данный момент ты являешься главным подозреваемым, поэтому я оставил тебя напоследок.

Смит криво усмехнулся:

— Что, у тебя сегодня плохое настроение?

— Тебе это кажется. Между прочим, сможешь принять меня в своей каюте, скажем, в четырнадцать тридцать?

— С превеликим удовольствием.

Смит повернулся и вышел из кают-компании. Селим спрятался в буфетной, как только увидел казначея. Коллингс в одиночестве закончил завтрак. Через минуту он с удовольствием растянулся на своей койке.

Проснувшись, он почувствовал голод. Время обеда давно прошло, но зато появился отличный повод, чтобы воспользоваться приглашением Тома. Когда он зашел на камбуз, то сразу засомневался, найдется ли ему что-нибудь поесть. Камбуз представлял собой жалкое зрелище: на палубе валялись осколки разбитой посуды, грязные кастрюли, картофель и другие овощи. Том с большой отверткой мастерил что-то у электроплиты.

— Что здесь произошло? — спросил Коллингс.

— Все несчастья сразу, — ответил Том, откладывая отвертку. — Проектировщики не предусмотрели такой большой качки и посуда посыпалась с полок, корзина с овощами поехала ей в след. Поваренка свалила с ног морская болезнь. Ну и ко всему прочему большая электроплита не работает, могу поставить только одну кастрюлю на вспомогательной плите. Как видите, ситуация вышла из-под контроля.

— Значит, мне ничего не светит?

— Ну-ну, не все так уж плохо. Я приготовил одно блюдо: овощи, мясо, фасоль — такой густой суп. Сейчас подам.

— Совсем неплохо. Ты смог бы приготовить суп с топора.

— Если бы имел соответствующие добавки, — Том блеснул белозубой улыбкой. — Как ваши успехи?

— Все еще в процессе. Сейчас спешу на важную встречу с мистером казначеем.

— Считаете, что это Смит?

— А ты не согласен с такой версией?

— Может, и согласен. В общем, я бы не удивился.

— Слушай, а ты был в последнем рейсе «Звезды морей»?

— Нет, я ходил на танкерах в Персидский залив, захотел сменить район плавания — на Южную Америку. Мне обещали место через два месяца. Ну, я и сел на это корыто перекантоваться.

— А что будет с этим камбузом? Нам придется есть этот суп до самого Кадиса?

— Нет, я вроде разобрался, что полетело. Джим обещал помочь, он понимает кое-что в электрике.

— Спасибо, Том. Мне пора.

Смит встретил его с нарочито обиженным видом.

— Я зол на тебя, ты позволяешь такие шуточки при стюарде. Все-таки он мой подчиненный.

— Приношу извинения, но Селим при виде тебя убежал в буфетную и, наверно, ничего не слышал.

— Уверяю тебя — где бы Селим ни находился, он прекрасно все слышит. Ты можешь пояснить мне то, что сказал в кают-компании?

— Нет, могу только привести подтверждения моим словам.

— Весь внимание.

— Знаю то, что в последнем рейсе «Звезды морей» ты нажился за счет пассажиров способом, который не вполне соответствует праву. Подробности знакомы нам обоим, так что не будем на них останавливаться. Модров тебя накрыл. Судовладелец не стал поднимать шума, но это дело могло заинтересовать финансовые власти. Модров заявил публично, что подаст соответствующий рапорт, но не сделал этого перед выходом в этот рейс. Ты же при людях заявлял, что убьешь этого старого пруссака. Ты пошел в этот рейс, хотя твое финансовое положение не требовало того, чтобы садиться на это списанное корыто. Однако ты решился. Модров продолжает оставаться опасным для тебя, ведь он может выслать рапорт и с Европы. Но Модров умирает при странных обстоятельствах. Похоже, он был отравлен. Потом погибает Риз, который что-то узнал об этом. Странные дела творятся на этом пароходе, странные люди здесь собрались. Но так получается, что ты единственный имел повод, чтобы убрать Модрова, а затем Риза.

— Ты можешь это доказать?

— Пока нет. Но будь уверен — если ты это сделал, то не уйдешь от ответственности.

— А если кто-то другой?

— С ним случится то же самое.

— Ты слишком уверен в себе.

— Да, уверен.

— Чего ты, собственно, ждешь от меня? Признания?

— Что посчитаешь нужным.

— Так вот, я не признаюсь. То, что ты сказал, это правда, но я объясню тебе, зачем сел на это корыто. Действительно, я сделал это из-за Модрова. Хотел его переубедить. Да, он был упрямым, однако мы долго работали вмести, и я хорошо его знал. Мне удалось добиться от него обещания, что он забудет все это дело. А я и перед этим чувствовал, что он не будет меня марать. Он вышел на пенсию, хотел осесть в Европе. Если бы он начал меня преследовать, то поимел бы массу хлопот. Мы разговаривали с глазу на глаз, так что доказательств у меня нет. Ну подумай, если бы я в действительности хотел убить его, то стал бы публично об этом распространяться?

— Ты был в ярости, не отдавал себе отчета, что говоришь. Может, потом уже не помнил о сказанном.

— Помню.

— То, что ты говоришь, звучит правдоподобно, но если бы ты был убийцей, ты бы оправдывался точно так же. Ладно, пока мы это оставим. Ты ходил в пассажирские помещения?

— Да, ходил. Моя каюта расположена недалеко от тех салонов. Я не мог засыпать ночью, так как мне мешали шумы. Я пошел проверить, что там творится, и увидел, что у одной из распахивающихся дверей сломан стопор. Я привязал ее кончиком. А почему ты меня об этом спрашиваешь?

Ты не видел там чего-нибудь странного?

— Ничего.

— А кое-кто видел. Да туда чуть ли не все лазили. Я только не выяснил, ходили ли туда Напора и Финсбери.

— Играешь в тайны? Могу тебя уверить, что Финсбери ходил.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел, как он закрывает ведущую туда дверь. Одежда его была вся в пыли.