Михаил Божаткин - Взрыв в бухте Тихой

Тот утвердительно кивнул головой.

— Матушка-пехота, царица полей, — взглянул на погоны Андрея сосед. — А я, брат, сапер, правда, теперь уже бывший. Да что же мы? Давай познакомимся!

Андрей охотно протянул руку и назвал свое имя.

— Андрей?! — удивленно воскликнул спутник. — Так меня тоже Андреем зовут! Тезки, значит… А как по отчеству-то?

— Иванович.

— Меня — Павлович. А фамилия?

— Подгорец.

— Моя — Федоров.

С хорошим попутчиком дорога в полдороги, а Андрей Федоров оказался хорошим попутчиком, веселым, общительным. Он рассказывал о себе, сыпал прибауточками, и через несколько минут они уже были друзьями. А поглядеть со стороны — они казались если не братьями, то, в крайнем случае, родственниками: оба высокие, плечистые, у обоих чуть вьющиеся волосы. Только у Подгорца волос был темнее, сам он крупнолицый и не то, чтобы курносый, а так, особой длиной носа не отличался.

У Андрея Федорова лицо продолговатое, глаза светлые, волосы русые и нос длинный, с горбинкой. Он казался несколько старше своего спутника, может, потому, что на лбу и между бровями четко обозначились морщины, а тонкие губы, когда он не улыбался, складывались в прямую жесткую линию.

— Да, так и простились мы сейчас с дружками. Старшина наш на что строг, а тут разрешил по сто грамм. Да и с собой немного дал, — Федоров достал чемоданчик, раскрыл его и, вытащив флягу, поболтал ею над ухом. — Витамин эс — спирт! Чуток разведенный, но ничего, градусов под семьдесят. Давай-ка ради знакомства да по случаю окончания службы по чарке протянем!..

— Не стоит! Вообще, в этих делах я плохой компаньон, — махнул рукой Подгорец. — Не привык к выпивке…

— Ну, что ты, что ты, браток! Разве можно от такого святого дела отказываться!.. — настаивал Андрей Федоров, и Подгорец сдался.

— Вот и порядок! — воскликнул Федоров. — Так, а что у нас есть на закуску? «Бычки в томате». Пойдет! «Мясо тушеное». Не возражаем. А это что? Колбаса! Пригодится, — и он одни за другими выкладывал на столик банки консервов, сверточки.

Подгорец потянулся за своим вещевым мешком, но Федоров его остановил.

— Не спеши, браток, еще успеется. Ты куда направляешься?

Андрей сказал.

— Ну, вот видишь! Нам с тобой почти полные сутки вместе ехать.

Выпили, закусили.

— А все-таки хорош наш старшина. Безбородько Иван Иванович его зовут. Такую штуку на дорогу соорудил.

И хотя Подгорцу его старшина Петр Тарасович Ефременко выдал только то, что положено по аттестату, но человек он хороший, и Андрей Подгорец прямо сказал об этом своему соседу.

Поговорили о своих старшинах рот, вспомнили и командиров отделений. Затем выпили по второй, опять поговорили, теперь уже о командирах взводов и рот, после третьей — добрались до комбатов и командиров полков. Когда кончился спирт в фляжке, Федоров сбегал за водкой, потом рассказывали друг другу и о себе, и о родных, и о доме, и о службе, после клялись в вечной дружбе и целовались. Только далеко за полночь улеглись спать.

— …Ох, и голова болит, — первым заговорил утром Федоров. — Здорово мы вчера дерболызнули! Нет, нужно обязательно похмелиться, а то весь день будем мучиться.

Подгорец молчал, но на душе у него было муторно, болела голова, тошнило.

Федоров порылся в карманах, вытащил несколько смятых бумажек.

— Маловато, не хватит на похмелку…

— Я добавлю, — сказал Подгорец, — и сам не узнал своего голоса, был он каким-то хриплым, словно простуженным. Подгорец вытащил деньги вместе с документами и протянул несколько десяток Федорову.

— Да что ты, спрячь! Скоро будет большая станция, вместе сходим.

Как только поезд остановился на станции, они выскочили из вагона и помчались к буфету. Там уже собралось много народу.

— Пробивайся вперед, а то не успеем. — говорил Федоров, подталкивая вперед Андрея. Тот понемногу протискивался, несколько раз его сильно сжали, но все-таки пробрался к буфету, взял водку, а затем они с трудом выбрались из толпы и вошли в вагон.

Федоров откупорил бутылку, налил в стаканы, приготовил закуску, чокнулись. Подгорец через силу проглотил отвратительную жидкость.

— Ну вот, сразу в голове просветлело! — сказал Федоров, закусывая. — Надо документы проверить, не вытащили ли, — продолжал он, похлопывая себя по карманам. — Нет, вроде все на месте.

Подгорец тоже машинально пощупал документы, но вдруг побледнел и начал лихорадочно выворачивать карманы.

— У меня…

— Что такое? — участливо спросил Федоров.

— Пропали… Документы пропали!

— Да неужели?! Ведь утром они у тебя были.

— Ну да, были. Я вынул вместе с деньгами, деньги взял, а документы опять положил в карман…

— Вот есть же сволочи, — с возмущением говорил Федоров. — Ведь видят же — солдат! Ну что с него взять?! Так нет, с голого рубаху снимают. Руки таким рубить надо!..

Подгорца тронуло это искреннее возмущение товарища.

— Что же мне теперь делать? — спросил он. — Коменданту заявить?

— Можно и коменданту, — согласился Федоров. — Только… Ведь тебя тогда задержат, начнут выяснять. Билет-то у тебя цел?

— У проводника…

— Тогда езжай домой. Тебя там все знают. Зайдешь в военкомат, оттуда запросят часть, получишь новые документы… Ну, мне надо собираться, я на следующей станции выхожу. Там еще полсотни километров автобусом…

Вскоре друзья простились.

— Пиши, браток! — крикнул уже с перрона Федоров.

— Напишу! — ответил Подгорец, но тут же подумал: — «Куда же писать? Ведь адреса-то у меня нет!»…

Он хотел крикнуть об этом своему другу, не тот уже затерялся в толпе.

Когда капитан Гридасов вместе с начальником участка службы наблюдения и связи старшим лейтенантом Соколовым прибыли на сигнально-наблюдательный пост, солнце еще не село, но вечер уже властно вступал в свои права. Длинные тени холмов пересекали равнину, а струи теплого воздуха, впитавшие в себя терпкий запах степных трав и нагретой земли, перемежались с бодрящим, освежающим дыханием морского бриза.

Невелик сам по себе пост, немного и людей на нем, но огромная ответственность лежит на моряках. День и ночь они ведут наблюдение за прилегающим к берегу районом моря, вместе с пограничниками стерегут рубежи Родины. Ничто не ускользнет от зоркого глаза моряков: ни корабль, ни шлюпка, ни отдельный плавающий предмет. Кроме того, моряки поста поддерживают постоянную связь с военно-морской базой и соседними объектами.

Пост, на который прибыл капитан, был наиболее удален от базы. В сектор видимости его входил большой участок побережья: от строящегося Мергуевского металлургического комбината до Белого мыса, далеко вдающегося в море. Через пост проходит также телефонная связь с погранкомендатурой, береговой батареей и другими частями.