Евгений Скворцов - Мои авианосцы

Может быть, именно поэтому такой «шорох» был устроен при выходе на боевое патрулирование нашего стратегического ракетоносца. Контроль за ним стал более важной задачей для командования Атлантическим флотом США, чем выполнение частых задач учений.

В военное время цена одного такого ракетоносца равносильна стоимости нескольких авианосных групп, так как его ударные возможности позволяют превратить в пыль десятки городов. Недаром он называется стратегическим. Если в этом рядовом межфлотском переходе мы оберегали его и в какой-то степени помогли подольше быть тайной «за семью замками» для вероятного противника, значит, свою задачу выполнили.

Трудно сказать, смогли бы мы ее выполнить, если бы решали старым дедовским способом на старом корабле. Именно прекрасные мореходные и тактические качества океанского охотника за подводными лодками, проекта «1134-А» отличное вооружение, выросший качественный профессиональный уровень офицерского состава стали залогом успеха. В самом деле: мы преодолели тяжелую штормовую зону без потери боеспособности, с помощью специальных средств разведки и целеуказания. Вскрыли часть замысла НАТО, обнаружили подводный объект удара, условно применили все виды своего оружия в борьбе с вероятным противником.

Офицерский состав сразу после постройки корабля оказался в боевой обстановке, которая

способствовала его становлению в кратчайший срок. Командир корабля капитан 2 ранга Георгий Сивухин, старший помощник капитан 3 ранга Петр Пожарицкий, старший штурман капитан-лейтенант Борис Савченко, командир ракетно-артиллерийской боевой части капитан 3 ранга Владимир Якушев, начальник радиотехнической службы капитан 3 ранга Юрий Комаров, выступая в роли флагманских специалистов, блестяще справились со своими обязанностями, зарекомендовали себя зрелыми офицерами, приобрели бесценный опыт.

В данном случае целесообразность плавания в штормовых условиях была железной необходимостью, равносильной приказу в боевой обстановке.

Экстремальные ситуации бывают не только в штормовом плавании.

Это случилось в Атлантике, где-то в районе Азорских островов. Я был тогда командиром

«Мурманска». Крейсер пополнил запасы топлива с танкера и взял курс на присоединение к

своему отряду кораблей, ушедшему вперед.

Погода была ясная. В вечерних сумерках по курсу обнаружено скопление рыболовецких судов, ведущих лов придонными и парными тралами. Поначалу их было вроде бы немного, 20—25, и располагались они двумя группами. Ходили расходящимися курсами, образуя между собой довольно широкое водное пространство. Определить курс и скорость каждого «рыбака» было невозможно из-за их малоподвижности и частой смены курсов. Я полагал, что успею проскочить между ними, чтобы не обходить вокруг. Времени не хватало. Опрометчивое решение.

Когда крейсер «влез» в эту кучу, они все вдруг начали странно, совершенно хаотично перемещаться, гоняясь за рыбными косяками, норовя обязательно попасть под форштевень корабля. Откуда-то, слева, и справа, с носа, и с кормы стали прибывать новые рыбаки. Может быть, было оповещение по радио о богатом улове – это же рыбная банка (отмель).

Наступила ночь, все море в многоцветных огнях рыболовецких судов, обозначающих;

– не могу уступить дорогу, иду с тралом.

Обстановку усугубляло то обстоятельство, что на каждом траулере в носу или на корме включились мощные рабочие прожектора, заглушающие своим светом ходовые огни. За каждым рыбаком по корме на 150—200 метров тянется мощный капроновый со стальной оплеткой трал. Запутаешься в нем, намотаешь на винты – пропала твоя боевая служба, опозоришься на всю жизнь. Всю ночь шарахался крейсер от каждого трала. На экран радиолокатора смотреть было страшно – сплошной муравейник.

Только под утро разминулись с последней парой траулеров и кинулись догонять упущенное время. Нас спасла от столкновений, позора и международного скандала только ясная лунная ночь, позволившая наблюдать огни и очертания судов. Упади в это время на море туман – крейсеру и его командиру было бы несдобровать. Рыбаки в любой ситуации не уступили бы дорогу и не бросили свое дело, у них план – их хлеб и благополучие. В моей практике это могла стать самым неграмотным для чести командира и опасным для моего корабля решением.

Корабли, как и люди, со временем изнашиваются, стареют, периодически требуют ремонта. Иначе оружие будет стрелять мимо цели или вообще не будет стрелять, корабль вместо положенной ему для атаки скорости в 30 узлов будет давать много меньше. Боевой корабль превратится в тихоходную груду железа, точнее говоря – мишень для противника. Поэтому каждый экипаж проходит испытание ремонтом. Прямо скажем, не очень любимый моряками этап. Во время ремонта теряются навыки экипажа, притупляются его профессиональные качества. Бытовые неудобства, разобранные механизмы и оружие морально угнетают моряков. Присутствие на боевом корабле массы посторонних лиц (ремонтников) вносит дополнительные неудобства. И наконец, члены экипажа, прежде всего офицерский и мичманский состав, страдают материально.

Ремонт связан, как правило, с передислокацией в другой пункт базирования или на другой флот, где ни квартир, ни медицинского обслуживания семьям офицеров не положено, а «северные» денежные льготы ликвидируются.

Так что ремонт всегда вызывает у моряка огромное желание избежать его, уйти в другой экипаж, на другой корабль, на другой флот, наконец. Но тому, кто долго служит на кораблях, такой доли не миновать.

Досталась она и мне, командиру крейсера «Мурманск», и моему экипажу.

«Мурманск» был приписан к Северному флоту, а ремонт назначили на Черноморском, в

Севастополе. Казенными квартирами не обеспечивали. Для семей пришлось снимать втридорога частные. Вместо повышенного все перешли на одинарный оклад. Очень значительные неудобства. Но что делать, надо.

Начали ремонт. Развернули его полным ходом. После калькуляции ремонтных ведомостей оказалось, что отпущенных средств не хватает. Через Главнокомандующего ВМФ добились увеличения суммы, часть ремонтных работ взяли на себя. Задействовали шефские организации, установили контакт с коллективом Севастопольского морского завода, его руководством, главным строителем и ответственным сдатчиком корабля Ароном Бенционовичем Айзиным. Исключительно грамотный специалист, прекрасный организатор, чуткий и отзывчивый человек, интеллигент, любимец завода. Участник Великой Отечественной войны с первого до последнего дня прослужил на линкоре «Севастополь», прошел все должности от рядового до старшего механика. Закончил военную службу начальником технического управления Черноморского флота.