Олег Кондратьев - Не гневи морского бога

«Три!»

И одновременно услышал громкий тревожно-истеричный крик из динамиков общекорабельной трансляции:

– Центральный! Центральный!! На проходной палубе 4-го отсека… наблюдаю… какой-то красный… нет, коричневый дым! Он… сверху идет. Откуда-то с ракетной палубы…

Генка влетел в ЦП, оттолкнул растерявшегося вахтенного офицера от трансляционного блока, щелкнул переключателем 4-го отсека:

– Вахтенный, немедленно включиться в изолирующий противогаз! Выгнать всех из отсека!!

– А как же ракетчики наверху?

– С ними без тебя разберутся!

– Ой!

– Что еще?!

– Сверху вода потекла, и… это… щит коротнуло, искры во все сторо…

Соловьв резко обернулся к командирскому креслу и произнес, скорее утвердительно:

– Товарищ командир, объявляю по кораблю аварийную тревогу!

Ответ последовал тут же, и поверг Генку в шок:

– Отставить! – Капитан 1-го ранга выпростал тело из глубокого кресла и шагнул к пульту управления ракетной стрельбой, расположенному по левому борту. – Ну что ты тянешь?! Ключ на старт! – Отдав приказание командиру БЧ-2, он обернулся к Соловьеву: – Только после окончания стрельбы! Это мой приказ! Понятно?!

Генка сориентировался мгновенно – на обсуждения и убеждения не было ни секунды – одним прыжком преодолев расстояние до трапа, ухватился за блестящие поручни и молнией ринулся вниз, не касаясь ногами ступеней. По проходной палубе, на ходу натягивая ИП, он бегом преодолел расстояние до переборочного люка, отпихнул с пути выбирающегося из него матроса – «Молодец, вахтенный! Быстро толпу разгоняет», – и нырнул в 4-й отсек.

Тут же он наткнулся на матроса в противогазе с красной повязкой на руке. «Вахтенный». Генка ухватил его за рукав:

– Где?! – Прокричал он сквозь маску.

Матрос ответил что-то неразборчивое, но рукой указал в нужном направлении.

– Ясно! Пробегись по каютам: вдруг какой-нибудь «сачок» решил приспнуть по ракетной атаке. Гони всех вон! После этого сам тоже уходи в третий отсек. И переборку намертво загерметизируй! Понятно?

Вахтенный энергично закивал.

«А глаза-то от страха больше линз в противогазе. Ладно, хоть об аварии доложил без задержки».

Сам Генка двинулся в указанном направлении к кормовой переборке.

Если бы он знал…

А что бы это изменило? На верхней ракетной палубе, рядом с намертво задраенным люком лежали двое: командир группы управления БЧ-2 и молоденький матрос срочной службы. Они умерли мгновенно, слишком ядовиты оказались компоненты ракетного топлива. Достаточно одной какой-то там десятитысячной…

Откуда она взялась, эта десятитысячная? Может, креновые колебания вызвали утечку. А может, то самое, едва заметное пару недель назад нарушение герметичности ракетной шахты, о котором под страхом ужасающей расправы – причем очень жесткой и неминуемо рукоприкладной – предпочитал надежно помалкивать весь личный состав ракетной боевой части. Подмазали, подкрасили, а просачивающуюся внутрь шахты забортную водичку сливали потихоньку за борт, и все тип-топ. Надеялись, что до стрельбы из этой именно шахты дело-то и не дойдет.

Идиоты! Химию учить надо было еще в школе! Водичка-то морская, соленая, реагирует с ракетным топливом – димером двуокиси азота – с образованием агрессивной азотной кислоты, которая все на хрен разъедает. Вообще ВСЕ!

Железо, в том числе. А значит, и трубопроводы конкретно. Кап-кап-кап… И взрыв, твою мать, самый настоящий! Пусть даже на ограниченно замкнутом пространстве одной ракетной шахты. Может, конечно, прочные стенки и выдержат…

И, чё, полегчает?! Ага, как же! Ведь что-то же шибануло вниз, туда, где люди живут. Вахтенный успел доложить о протечках жидкости с ракетной на проходную палубу. И бурый дым… Значит, все-таки азотик-то и потек. Тогда и без взрыва даже двух вдохов не потребуется, одного хватит.

Но сейчас Генке нужно было другое. Он знал, что если выгорит электрический щит, расположенный на подволоке проходной палубы 4-го отсека, то сработает аварийная защита ядерного реактора правого борта! Лодка останется без хода. Да и вообще без НИЧЕГО! Второй реактор не введен, а надежды на сколь-нибудь эффективное резервное питание от аккумуляторных батарей были весьма призрачными.

Генка плохо помнил на память расположение всех щитов. Да плевать! Он ринулся к переборке. Бац! Господи…

– Чего на людей-то прыгаешь? – Раздался знакомый голос. – Напялил фигню резиновую на морду и думаешь, все можно?!

– О-о-о! Мишка, а ты-то как здесь?!

– Хочешь, отвечу по классике: «Стреляли». А ты молодец, начальник: в нужном направлении летишь. Только я из кормы быстрее туда добрался. Успел, пока молокососы переборки не загерметизировали.

В правой руке Широков держал ИДА, с пальцев опущенной вниз левой на палубу падали капли алой крови. Михаил проследил за Генкиным взглядом и усмехнулся:

– Ну, раз я здесь, начальник, значит, проблема со щитом решена. Теперь мотай отсюда к…

Он не успел закончить фразу, как раздался глухой, но мощный взрыв где-то наверху. Широков тут же выдал скороговоркой:

– Так, похоже, в аварийной шахте грохнуло. Теперь вперед путь отрезан. Выметайся в 6-й отсек. Постучи – выпустят. Я их предупредил. В нос не суйся, там уже наверняка «азотка». А вот пожар погасить еще успеешь. Только быстро!

Он чуть развернул Соловьева спиной к себе и несильно ударил ногой ниже копчика.

– А ты?!

– Да еще кое-что посмотреть надо…

– Какое «кое-что»?!

– Мальчишечка один припозднился. А ты, как выскочишь, давай ЛОХ на 4-й и 5-й отсеки: это уже никому не повредит, зато лодку спасет!

– А…

– …твою мать, ты же начальник!

Михаила Анатольевича Широкова найдут мертвым, висящим на кремальере носового межотсечного люка: он никого не пропустил внутрь! А перед этим отдал «мальчишечке»-вахтенному свой ИДА и успел выпихнуть его наружу. Живи-и-и!

Генка вылетел в 6-й отсек и бросился к громкоговорителю:

– Центральный! Дать ЛОХ в 4-й и 5-й! Я приказываю!! НЕМЕДЛЕННО! Какие на х. н стрельбы?! Взрыв в ракетной шахте! Ясно, командир?!

Генка бросился обратно.

Он не знал, что взорвавшаяся и затопленная ракетная шахта послала свой последний привет выбросом целой кучи всяких неперевариваемых компонентов. Хрен с ними! Пожар! Вот чего сейчас надо было избежать любыми способами.

Легко было на войне Александру Матросову: всего-то одна сраная амбразура! Генка был готов закрыть своей грудью всё. Груди бы хватило.

Та-а-ак, Мишка наверняка соединил питающие провода напрямую, значит, кабель от щита можно оторвать… Ох, больно… Х…

я, всего-то 380 вольт… А ток маленький… Ну, ничего себе, маленький! Так шандарахнуло, что Генку отбросило к противоположной переборке и ударило об вентиль регулирующего клапана. Вовсе и не 380, а все 500 вольт! Ух!