Нина Запольская - Старая асьенда доньи Ремедиос

Тут сквайр сделал лёгкий поклон в сторону капитана Фишера и произнёс:

– Если нам будет позволено.

И он опять порывисто бросился обнимать капитана. Штурман Пендайс с другого бока тоже приблизился к капитану и сжал его запястье, и капитан почувствовал, как в обшлаг жюстокора ему что-то положили, и услышал, как мистер Трелони одними губами прошептал:

– Ждём ответа.

Мистер Трелони и штурман Пендайс стали спускаться в шлюпку.

– Будьте осторожны в шлюпке, – сказал капитан на прощанье. – Тут по ночам близко к берегу подходят акулы, что охотятся у края Гольфстрима… Я с палубы видел, как они носятся за рыбой.

Мистер Трелони махнул в ответ рукой. Капитан смотрел, как шлюпка с «Архистар» отчаливала. Он долго провожал её взглядом, словно никуда не торопился. Потом он поклонился капитану Фишеру и нарочито неспешно пошёл к себе, но письмо, казалось, жгло ему тело через одежду.

В каюте горел фонарь и стоял саквояж, принесённый услужливым боцманом. Капитан закрыл дверь и привалился к ней спиной. Трепетной рукой он достал письмо и развернул: в письмо был завёрнут огрызок карандаша, заточенного с двух сторон. Капитан улыбнулся, спрятал карандаш за обшлагом рукава и стал читать письмо. В письме быстрым почерком доктора Легга было написано:

«Дорогой друг! На общем совете мы приняли решение атаковать бриг в ближайшие день-два при подходящем ветре. Сигналом к атаке будет красный флаг, поднятый на шхуне. Ждём ваших приказаний».

Капитан достал огрызок карандаша и на обратной стороне листка бумаги написал ответ. Потом он спрятал письмо на себе и вышел на палубу: спать он не мог.

Ночь, сияющая множеством звёзд, разверзлась над его головой. Огромные тёмные тучи, словно впитавшие в себя эту ночь, висели меж этими звёздными полями. Таких диковинных туч капитан не видел нигде – они были озарены странными огнями, не похожими на вспышки молний. Кругом было так тихо, что слышно было, как плещет в воде испуганная акулами рыба, и так тепло, что казалось, будто сейчас не конец осени, а начало июля. Уснул капитан поздно.

На следующий день с утра дул северный ветер – резкий и холодный. Такие ветры были не редкость в последнее время, вода в океане уже успела остыть, и сегодняшний норд был сухой – он не принёс с собой ни тумана, ни дождя. Сквайр и штурман Пендайс прибыли на бриг ранним утром, а пробыли на нём ровно столько, сколько потребовалось штурману Пендайсу для согласования маршрута дальнейшего совместного плавания двух кораблей. За это время капитан сумел незаметно вложить в руку мистера Трелони свой ответ.

Когда мистер Трелони поднялся на «Архистар» и раскрыл записку, он громко прочитал, чтобы все слышали:

«Решение атаковать бриг считаю крайне опасным. Приказываю следовать за бригом, как можно дольше, а вблизи Сент-Люсии оторваться от него, сменив курс. Предлагаю затаиться на острове в какой-нибудь бухте и связаться со мной».

– Но зачем нам следовать за бригом? – воскликнул мистер Трелони.

– Джордж, вы забываете про Красавчика Джона, – ответил доктор Легг, и его славное лицо брезгливо сморщилось. – Да и другого отребья в Карибском море предостаточно.

Доктора поддержал штурман Пендайс.

– Вдвоём идти – гораздо безопаснее, сэр, – сказал он. – К двум кораблям уже мало кто сунется.

– Да, – согласился сквайр и горестно вздохнул. – Тут не знаешь, что опаснее – идти без брига или с бригом.

Они поговорили ещё немного о предстоящем маршруте.

Скоро «Консуэло» и «Архистар» взяли курс на Гавану. Только в Гаванский порт шхуна войти, естественно, не могла.

Штурман Пендайс решил подождать «Консуэло», затаившись на побережье поблизости.

****

Море было неспокойно, капризно и в любую минуту грозило поменяться.

Ветер же сегодня был постоянен, и в нём за бригом парил альбатрос, раскинув чёрные крылья, и казалось, что птица спит в небе, отдав себя на волю ветра.

Капитан, стоящий на мостике, следил за альбатросом и невольно вслушивался в то, что капитан Фишер, особо не скрываясь, рассказывал дону Барреро.

– Бабы – это те же корабли, – громко разглагольствовал он. – Пока они молоды – они прекрасны… Бывают, конечно, капризны, и тогда приходится идти им на уступки. А дальше, чем баба старше, тем с нею проще, только не ленись ухаживать… Но главное – вовремя списать корабль… Тьфу ты, то бишь, бабу! Нельзя тянуть, как говорится, до последнего рейса.

Сказав это, капитан Фишер покосился в сторону капитана, прекрасно зная, что тот слышит его слова.

– Вы согласны со мной, капитан Линч? – спросил капитан Фишер и насмешливо добавил, положив руку на пистолет за поясом: – Или вы не по женской части, а больше по мужской?

Капитан спокойно повернулся к нему и ответил с сарказмом в голосе:

– Вы не джентльмен, капитан Фишер… Джентльмен, прежде чем сказать гадость, обязательно попросит прощение.

Капитан медленно отвернулся и стал смотреть на горизонт. На мостик к Фишеру поднялся боцман и о чём-то стал тихо докладывать, потянувшись всем телом к уху начальника.

Дон Барреро, пользуясь случаем, приблизился к капитану и сказал негромко и словно бы извиняясь:

– Терплю этого мужлана за преданность… Но с удовольствием поменяю на другого капитана.

Капитан промолчал, сделав вид, что не понял намёка. И хефе Франсиско тут же перестроился, продолжив, как ни в чём не бывало:

– В Гаване мы возьмём на борт местных ныряльщиков, братьев Ромеро… С ними, конечно, поедет их отец, Хосе Ромеро. Он старый, потомственный водолаз, но уже не ныряет… Вам, капитан Линч, в самой Гаване делать нечего. Вы побудете на борту, естественно.

– Конечно, дон Барреро, – ответил капитан спокойно.

На горизонте в облачной дымке разворачивалась панорама Гаванской бухты – бриг приближался к Гаване. Капитан, видевший раньше этот испанский город только со стороны суши, пристально вгляделся в зрительную трубу.

Берега бухты были неприветливые и голые, без деревьев или другой растительности, в которой мог бы спрятаться вражеский лазутчик. Правый берег, на котором стояла небольшая крепость Ла Пунта, был более пологим, чем левый, на котором грозно высилась крепость Эль Морро со своими тремя бастионами и угловым маяком, видным издалека… Капитан усмехнулся и подумал, что на старой испанской гравюре 1671 года, которую он видел и чуть было не купил в лавке «Эспаньола», маяк и крепости выглядели величественнее и крупнее, чем в действительности, да и горы, утопающие сейчас в облаках, были изображены более высокими.

Бриг прошёл под прицелом пушек, видневшихся между зубцами крепостных стен. Вход в бухту в это время дня был открыт – мощная цепь, натянутая между двумя крепостями, сейчас лежала на дне пролива Де Энтрада, в который они и входили. Скоро бриг бросил якорь далеко от берега, оказавшись в почти круглой бухте вместе с другими кораблями. Вода в бухте, защищённой со всех сторон берегами, была, как ни странно, чистая.