Джеймс Купер - Красный корсар

— Довольно! — прервал Корсар. — Возьмите вы трубу и скажите ваше мнение о корабле.

Фид почтительно поклонился, взял трубу и долго внимательно рассматривал предмет; потом глубоко задумался, как бы собираясь с мыслями для ответа, и только табачная жвачка перемещалась у него с одной стороны рта на другую. Повидимому, он делал большое умственное усилие, соображая что-то.

— Я ожидаю вашего ответа, — повторил капитан, считая, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы обдумать ответ.

— Я просил бы вашу милость, если это не затруднит вас, сказать мне, какое сегодня число и какой день недели?

Он тотчас же получил ответ.

— Мы выехали при зюд-осте; к ночи начал дуть норд-вест, и дул так целую неделю; потом нас потрепал денек шторм, и вслед за этим, когда мы достигли этих вод, море все время оставалось спокойным, как пьяница перед бутылкой водки.

На этом месте матрос замолчал, продолжая жевать табак.

— Но что вы думаете об этом корабле? — спросил Корсар с некоторым нетерпением.

— Что перед нами корабль, а не церковь, в этом нет сомнения, — отвечал Фид решительным тоном.

— Дает ли он по ветру сигналы?

— Может-быть, он и переговаривается при помощи парусов, Фид этого не знает. Он видит только три брамсели.

— А вы как думаете, Уильдер? Не видно ли между парусами чего-либо более темного?

— Действительно, там видно что-то, что я принял было за более светлую парусину, но не игра ли это солнечных лучей на парусах?

— В таком случае, нас, значит, еще не открыли, и мы можем ожидать, спокойно наблюдая за ним и изучая его во всех подробностях.

Корсар сказал это полусерьезно, полусаркастически, потом отпустил матросов и обратился к стоящим около него в молчании офицерам:

— Господа, время отдыха прошло, и судьба посылает нам случай показать свою храбрость. Я не берусь определить точно водоизмещение этого судна в семьсот четырнадцать тонн, но вижу, как и всякий опытный моряк, по расположению рей с сильной парусностью и оснастке, что это военное судно. Все ли со мной согласны? Ваше мнение, Уильдер?

— Ничего не могу возразить, вполне согласен с вашим мнением, — отвечал Уильдер.

Лицо Корсара прояснилось.

— Так вы думаете, что это — корабль королевского флота? Мне нравится ваш прямой ответ. Теперь другой вопрос: нападать ли нам на него или нет?

Вопрос был не из легких, и офицеры молчали, переглядываясь между собой. Тогда капитан поставил вопрос иначе.

— Что же вы молчите, генерал? Вы человек опытный, и вопрос этот касается прямо вас; вступать ли нам в битву или же развернуть паруса и удирать?

— Мои люди не умеют отступать; доставьте им случай, и они покажут себя.

— Но для чего нам рисковать без нужды своею шкурою?

— Это испанское судно, а испанцы часто посылают военные суда для прикрытия судов, везущих ценности, — заметил один из офицеров, не любивший бесполезного риска без добычи. — Посмотрим, если корабль откажется от нашего вызова, то, значит, он боится потерять богатый груз, в противном случае он будет храбр, как храбры бывают люди, которым нечего терять.

— Ваше мнение, Брэгс, имеет основание, и мы не забудем его. Теперь по местам, осмотрите ружья и пушки, но не привлекайте внимания экипажа: бой еще не решен, и если придется отказаться от сражения, не давайте повода думать, что мы отступаем от раз принятого решения.

Все разошлись по местам. Уильдер также хотел удалиться, но командир удержал его.

— Мы скучали в бездействии, мистер Уильдер! Теперь, кажется, появляется разнообразие. Все может случиться, но я вас успел узнать, и уверен, что если меня не станет, то вы с честью замените меня.

— Постараюсь сделать все возможное, чтобы в случае такого несчастия ваше доверие оправдалось.

— Я вам верю. Однако, ваши молодцы обладают острым зрением: они первые определили корабль.

— К этому легко привыкнуть в их положении. Однако, более точное определение, указав, что это военное судно, сделали вы сами.

— Но семьсот пятьдесят тонн, о которых сказал негр с такою уверенностью?

— Глупая привычка говорить наобум.

— Вы правы. Но взгляните на корабль, какого он держится направления?

Уильдер некоторое время внимательно наблюдал в трубу за ходом корабля, потом взглянул на командира и, заметив недоверчивый взгляд, покраснел, стиснул зубы и молчал.

— Ну, что же корабль? — спросил Корсар, отчеканивая каждое слово. — Он увеличил свою парусность, и через несколько минут мы его увидим весь.

— Это прекрасный ходок, он направляется прямо на нас.

— Не думаю, его корма отклоняется к востоку.

— Верно, ваша правда, — продолжал Корсар, направив трубу на корабль. — Нас еще не заметили. Скорее убрать передний штаговый парус. Пусть они попробуют разглядеть наши голые мачты на таком расстоянии! Мы готовы и к битве, и к отступлению, — заметил Корсар, наблюдая за приготовлениями, которые были сделаны офицерами. — Признаюсь вам, Уильдер, что мне доставляет внутреннее удовольствие встреча с этим кораблем под британским флагом. Может-быть, он окажется нам не по силам, но я отступать не намерен. Зато представьте себе, какое было бы удовольствие потопить этот корабль!

— Я думаю, что люди нашей профессии предоставляют почести дуракам и предпочитают золото железу.

— Так вообще о нас думают, но я лично охотнее предпочел бы нанести удар королевской гордости Георга, чем воспользоваться его сокровищами. Прав ли я, генерал? — прибавил он, заметив приближение своего соратника. — Прав ли я в том, что и приятно и почетно померяться силами с кораблем его королевского величества?

— Мы деремся для славы. При первом сигнале я к вашим услугам…

— Что это значит?! Кто распустил брамсель? — вдруг вскричал Корсар, и лицо его сделалось страшным.

Внимание всех обратилось на мачту. Там на реях сидел Фид, а парус трепался по ветру. Шум, производимый парусом, вероятно, и помешал ему услышать слова капитана.

Лицо матроса выражало полнейшее спокойствие и довольство, из которого его вывел грозный окрик капитана:

— По чьему приказанию вы распустили парус? — спросил Корсар.

— По требованию ветра, главного распорядителя на море.

— Все наверх! Сейчас же снять парус и стащить вниз этого дурака, осмелившегося нарушить мои приказания!

Несколько матросов бросились наверх. Парус был собран. Лицо Корсара было сумрачно и ожесточенно. Уильдер никогда не видел его в таком состоянии и, опасаясь за участь своего товарища, приготовился притти к нему на помощь.

— Что это значит? Как вы смели распустить парус без моего приказания?

— Я поторопился и вижу, что заслуживаю наказания.

— Да, правда, и вы получите его: отвести его в трюм и дать ему двадцать ударов!