Владимир Лещенко - Корсары. Легенда о Черном Капитане

– Мистер Эванс, – осведомился квартирмейстер у доктора – не заболела ли чем команда?

– Команда здорова, – с невеселой улыбкой ответил доктор и многозначительно постучал пальцем по черепу. – Это им золото не дает покоя, вот в чем проблема. – Внимательно посмотрев на Джона и Харвуда, он покачал головой и добавил: – Вижу, что и вас, мои друзья, затронул сей заразный недуг! Знаете, неизвестно что хуже когда золота слишком много, или когда его слишком мало или нет вовсе. Джаспер мне по секрету рассказал, что опасается бунта.

Окорок задумчиво потер подбородок.

– Команда и в самом деле в таком настроении, что черт знает что может случиться. К тому же еще и кое-кто волками смотрит на команду леди Шарп.

И дело не только в добыче, хотя и в ней тоже… Они уже мысленно их тратят – а мы мешаем получается.

– Что есть то есть, – кивнул квартирмейстер. Планы они строят. Одни мечтают вернуться в Европу, осесть где-нибудь в тихом местечке, обзавестись домишком – а другие только и думают, как нагрести побольше золотишка и наслаждаться жизнью, проводя время за выпивкой в компании шлюх. Других способов тратить деньги они не знают – чего греха таить. Им бы скорее получить свои пиастры – а там хоть трава не расти!

Невесело усмехнувшись собственной шутке, Харвуд добавил:

– Мой тебе совет, Окорок: спрячь все это добро, убери с глаз долой и никому больше не показывай. Тогда, возможно, люди утихомирятся. Иначе нас всех может ожидать зверская поножовщина после которой корабль придется отмывать месяц – если будет кому!

Сказано – сделано.

По приказу капитана старый Родриго установил фальшивую переборку в бывшем пассажирском салоне, отгородив большую его часть. Туда и перенесли золото, выставив караул у входа. А команде объявили, что никто больше не прикоснется к слиткам, пока не дойдут до безопасного места, где можно будет поделить добычу по совести. Одновременно, Джон вызвал в каюту Беатрис и посвятил в возникшие проблемы.

– Золото туманит мозги не хуже рома, – заметила она. – Это мне отец объяснял когда я пешком под стол ходила.

Кстати – куда нам идти? Я бы лично двинула к чертям сразу из Вест-Индии – благо запасы позволят дойти до Азор или до португальских островов Принсипи и Сан-Томе! А там взять воды с солониной да и в Европу. Но вот боюсь наши не одобрят!

– Это точно, – пробурчал Окорок. У многих наших на Тортуге или зазнобы или даже семьи с ребятами. Так что за такую идею как бы нас за борт не выкинули!

Ладно – я пошлю надежных людей – пусть подгонят сюда «Оливию» – все ж как то увереннее буду чувствовать себя. А завтра-послезавтра соберем большую сходку и все разделим.

Чтобы окончательно закрепить успех, обычно не поощрявший пьянства на борту Джон на этот раз отступил от установленных им же правил и даже наполнил традиционную серебряную чашу ромом и бренди из личных запасов, собственноручно сдобрив пунш сахаром и специями. А когда пущенная вкруговую чаша опустела, распорядился поднять из трюма и привести на берег еще несколько бочонков. Ничья жажда, как бы велика она ни была, не осталась неутоленной в ту ночь. Запиликали скрипки, загудели рожки, засвистали боцманские дудки, и началось веселье. Гуляли до самого рассвета, пока последний из самых стойких не рухнул на песок как подкошенный, присоединившись к остальным павшим в неравной схватке с зеленым змием. Возможно, им снились приятные сны, в которых они купались в золоте и драгоценных камнях. Веселились вместе ребята с подошедшей «Оливии» и «Обрученного» – но и те и те утихомирились…

Задремал и Питер.

Но сон его был не так благостен и приятен как наверное у товарищей.

Ему снилось, что он стоит у фальшборта на шканцах черного корабля, идущего под черным флагом, на котором нет ни оскаленного черепа, ни скрещенных костей или клинков, ни танцующего скелета, ни девиза; на нем вообще ничего нет.

На палубе суетились матросы – ходячие мертвецы вперемешку с живыми.

И шел он по неизвестному океану, ориентируясь по незнакомым звездам, которых Питер – изучивший наизусть все звездные атласы какие только мог достать никогда раньше не видел. Не видел он и лица капитана – тот стоял на мостике к нему спиной. Но Питер знал, кто стоит на квартердеке…

А в ушах звучал хриплый голос чернокожей ведьмы:

– Он идет за тобой… Тот кого нет но кто есть…

Он проснулся, обливаясь потом и в растянутой на стене для просушки рубахе ему померещился приготовленный для похорон саван. Помолившись, и допив ром из фляги, Питер вновь уснул…

Тьма упала на землю как обычно в тропиках – без сумерек, без долгого угасания солнца – несколько минут пурпурного заката и вот уже на пиратский лагерь надвинулась ночь. Все кроме немногих часовых уснули – да и те скорее всего тоже дремали… Ночь выдалась прохладной и тихой. Паруса болтавшихся на якорях судов безжизненно повисли, лишь изредка лениво пошевеливаясь от легкого дуновения случайного ветерка. Вахтенный дремал, то и дело бросая нетерпеливые взгляды в сторону востока, где вскоре должен был показаться над морем краешек восходящего солнца и развеять непроглядный ночной мрак.

Половину лагуны затянул катящийся вал тумана.

Клубящиеся облака сгустились, они лились на воды лагуны, как масло.

И никто не увидел как из тумана выдвинулась громада старого голландского флейта – черного и под черными парусами, плывущего словно сам по себе. Потом от корабля отделились темные пятна поменьше – баркасы. Один, второй, пятый…

Никто не увидел и другого – как из лесу бесшумно выдвинулся отряд, видимо высаженный заранее, полукольцом охватывая лагерь.

Питер пришел в себя лишь когда с берега донеслись крики и пистолетные выстрелы.

– Капитан! Капитан, быстрее сюда! Нас атакуют!

Но Питер уже был на ногах. Он схватил пистолет – и вспомнил что тот не заряжен. Рука лихорадочно скользнула к поясу – и не обнаружила пороховницы.

На берегу воцарился хаос: пираты гасили костер, громко ругались и бегали в поисках оружия, небрежно разбросанного накануне. В темноте люди не могли найти сабель – а многие вообще оставили их на борту, другие с проклятиями пытались зарядить мушкеты.

Питер выбежал к морю – и похолодел, увидев огромный корабль приближающийся к полосе прибоя. Потоки света лились из всех его иллюминаторов, походивших на горящие глаза дьявола. Огромные паруса этого судна заслоняли звездное небо, а на палубе корабля стоял невероятный шум – казалось, разверзлись глубины Ада.

Он узнал этот корабль – корабль из его снов приплыл за ним, чтобы взять и тело и душу.

А к берегу уже приближались шлюпки, в которых стояли безликие черные силуэты. На секунду Питеру почудилось что среди них возвышается высокая и худая фигура с перепончатыми крыльями и рогами.