Патрик О’Брайан - Остров Отчаяния

— Завтра? — Воскликнул Патнем. — Почему? Ты, сукин сын, ты обещал… — он запнулся, и в словах любезных, насколько позволяла боль, призвал Стивена вырвать зуб прямо сейчас — еще одной такой ночи он не переживет.

— Ваш зуб — трудный, плохой, капитан, и опухоль еще не сошла. Я не прикоснулся бы к нему сейчас, в полумраке, с нетвердой рукой, даже если бы вы были папой римским, — сказал Стивен.

— Ах, папой… — воскликнул капитан.

— Эй, Уинтроп Патнем, — сказал его хозяин предупреждающим тоном.

— Вы думаете, я не собираюсь сделать, что требуется? — спросил Патнем. — Говорю вам, сэр, что кузница будет на берегу с рассветом, разверзнется ли ад или потоп, наряду с десятком тридцатифутовых полосками пять на один, наковальней, небольшим запасом угля, и всем, что необходимо.

— Я в этом уверен, сэр. Но я не могу, положа руку на сердце, прикоснуться к зубу этим вечером. Выпейте это, держите компресс на месте, и даю слово, ночь пройдет терпимо.

На обратном пути к берегу Стивен не сказал ни слова своему помощнику. Доктор чувствовал себя измотанным и опустошенным, и Хирепат оставался так же нем, как и он сам. Стивен стал немного более разговорчивым, когда пришел с докладом к Джеку.

— Я предлагаю, что все ирландцы, иностранцы и негры, что еще остались на этом корабле, должны собраться утром на пляже, чтобы помочь выгрузить кузницу, а ты и офицеры должны держаться подальше, — сказал он, задумчиво какое-то время смотрел на сияющее лицо Джека, затем, не сказав ни слова больше, ушел в хижину миссис Уоган.

— Я пришел, чтобы попить с вами чаю, — сказал он. — Если сделаете такое одолжение.

— Рада, просто в восторге, — воскликнула она. — Я не ожидала вас, по крайней мере, сегодня. Какой сюрприз! Какой приятный сюрприз! Пегги, чайные приборы и можешь идти.

— Что мне делать с брюками, мэм? — Спросила Пегги, отрывая широкое, невинное лицо от шитья.

Миссис Уоган бросилась вперед, вырвала брюки у нее из рук, и поспешила выпроводить ее из комнаты. Стивен смотрел на чайник, посвистывающий на печки на тюленьем жире.

— Чашка чая, чашка чая… Я пилил ваших соотечественников, моя дорогая, да и своих тоже, а когда это было сделано, они угостили меня виски, джином и ромом. Чашка чая приведет меня в порядок.

— Я… моё состояние сегодня тоже характеризовалось сильной спешкой и суматохой, — сказала миссис Уоган и очевидно, говорила правду — она едва могла усидеть на месте, и почти утратила несколько напряженное состояние и бледность первых недель беременности, ее лицо теперь необыкновенно похорошело, и это, в сочетании с блеском в глазах и энергией, бьющей ключом, делало ее поразительно красивой. — Странная спешка. Выпьем вместе целую бочку чая, оба успокоимся. Посмотрите, доктор Мэтьюрин, я отважилась на пару матросских штанов. Надеюсь, вы не сочтете их нескромными — защита от холода, понимаете. Удивительно теплые, уверяю вас. И, видите, я закончила ваш синий шарф. Умоляю, сэр, у вас есть новости из Штатов?

— Невероятно любезно. Я буду носить его на талии, на пояснице, мэм — место для животного тепла: моя огромнейшая благодарность. Что касается новостей, увы, кажется, война не заставит себя долго ждать, если уже не объявлена. «Лафайет» сообщил о другом «американце» с Тристана не так давно, хотя Хирепат мог бы рассказать лучше меня — у него было больше времени на болтовню. Что касается наших местных новостей, то они крайне любезно согласились одолжить нам свою кузницу и наковальню, так что мы сможем продолжать наше путешествие.

— Они задержатся здесь надолго, не знаете?

— О, нет. Только заберут зелень для дороги домой. День или около того, пока я осмотрю еще нескольких пациентов, а затем они отплывут с грузом домой. Домой в Нантакет, что в Коннектикуте, полагаю.

— Масса… Массачусетсе, — поправила миссис Уоган, и залилась слезами. — Простите меня, — сказала она сквозь рыдания. — Простите меня. Должно быть, это из-за беременности. Я никогда не была беременна раньше. Нет, пожалуйста, не уходите. Или, если нужно, идите, но пришлите мистера Хирепата — я бы так хотела услышать, что у него могут быть за новости.

Стивен ушел. Он чувствовал себя несколько более грязным, чем обычно, — денек выдался пачкающим, — но в своем дневнике написал:

«Кажется, вещи движутся в направлении, какого только можно желать, и все же, я не совсем уверен. Я сам должен доставить бедных простодушных созданий на борт китобоя, но только Уоган не должна подозревать, что я знаю об их действиях: это уничтожит доверие к её бумагам, по крайней мере, если ее шеф настолько умён, насколько я предполагаю. Мне хочется довериться Джеку, чтобы он мог снять охрану, оставить лодки на берегу: все, чтобы облегчить их побег. Но он никудышный игрок — переиграет, и она раскусит его. Тем не менее, в итоге я, быть может, буду вынужден пойти на это.

Хирепат является самым неудачным соучастником для заговорщика, которого только можно себе представить. Правда, он обладает той бесценной аурой честности, которая так редко может сохраняться, как только потеряна её основа, но с другой стороны, он не способен контролировать ни свое лицо, ни память. Он отметил, что я «друг независимости», что верно, но я никогда не говорил ему об этом, и эта информация могла попасть к нему только через Уоган — печальная оплошность с его стороны. И эта чрезмерная честность может также привести к несвоевременному порыву благородства: я боюсь этого. Слова Джека о крысах выбраны крайне неудачно. Тем не менее, я сделал все, что мог, и сегодня позволю себе только двадцать пять капель, которые выпью за счастье Хирепата. Я очень привязан к этому молодому человеку, и хотя, возможно, оказываю ему не самую лучшую услугу — длительная связь с Уоган может оказаться не совсем тем, на что он надеется — но хочу, чтобы он насладился тем, чем можно насладиться. Быть может, он не проест свою молодость в тоске и среди разбитых надежд, как я».

Он спал долго и глубоко, и был разбужен грохотом молотов по железу. Кузница уже находилась на берегу, добела раскаленная, а китобои вернулись на бриг.

Стивен редко видел Джека счастливее, чем в тот день за завтраком. Капитан сидел в большом салоне, попивая кофе, с подзорной трубой под рукой, чтобы в промежутке между чашками любоваться на превосходную кузницу.

— Даже в американцах есть что-то хорошее, — сказал он. — И, когда я думаю о том бедном шкипере с его болью, пьющем утром чуток пива, у меня на уме послать ему мешок кофейных зерен.

— В Ирландии существует поговорка, — сказал Стивен, — что нечто хорошее можно обнаружить даже в англичанине — minic Gall maith [33] Обычно в иностранце есть немного хорошего (ирл.) . Однако её не часто употребляют.