Юрий Шестера - Холод южных морей

— У меня больше нет вопросов, Фаддей Фаддеевич.

— Ну и слава Богу, Михаил Петрович!

Официальная часть была закончена, и по команде хозяина каюты вестовые споро накрыли уже обеденный стол.

— А ваши-то вестовые суетятся уже со знаками различия квартирмейстеров, — отметил наблюдательный капитан «Мирного».

— А вы, Михаил Петрович вроде бы как и не читаете приказы по экспедиции? — недоуменно спросил ее начальник.

— Как можно, Фаддей Фаддеевич?! — чуть ли не обиделся Лазарев. — Тут дело в другом. Видите ли, одно дело читать приказы и совсем другое — видеть результаты их исполнения.

— Подобные приказы, Михаил Петрович, исполняются мгновенно и, главное, не требуют контроля за их исполнением.

И все опять дружно рассмеялись.

— Сии чины пожалованы им по заслугам, — отметил капитан «Мирного». — Я до сих пор, честно признаюсь, нахожусь под впечатлением увиденной композиции. Ведь само по себе собрание чучел уже имеет огромное познавательное значение даже для нас, неоднократно видевших этих зверей и птиц, так сказать, в натуре. А каково это видеть людям, даже понятия не имеющим об антарктической фауне?! Но композиция этого собрания на фоне сурового ледового пейзажа великолепна уже как произведение, не боюсь быть неправильно понятым, настоящего искусства.

— За это время наши умельцы под руководством Андрея Петровича несколько переоборудовали и дополнили композицию. Во всяком случае, губернатор был от нее в восторге. А в соседнем помещении они сейчас оборудуют совершенно новую композицию субтропической и тропической фауны.

Глаза Лазарева загорелись.

— А можно будет, Фаддей Фаддеевич, еще раз взглянуть на это чудо?

— Какие могут быть вопросы, Михаил Петрович! — с готовностью воскликнул Беллинсгаузен. — Умельцы они и есть умельцы. Мало того, что я произвел наших вестовых в квартирмейстеры, разумеется, с подачи нашего глубокоуважаемого ученого, так теперь Андрей Петрович уже настаивает на официальном зачислении своего Матвея на должность своего ассистента по совместительству! — закинул он на всякий случай пробный камень.

— Не вижу в этом ничего удивительного. Вполне дельное предложение. Если вам, Фаддей Фаддеевич, нужна моя рекомендация по этому вопросу, то считайте, что вы ее уже получили, а затем оформлю ее в письменном виде, — вполне искренне заверил Лазарев, понимая, что начальнику экспедиции нужна поддержка для принятия столь неординарного решения. — Тем более, что он теперь не просто матрос, а имеет чин младшего унтер-офицера.

— Спасибо, Михаил Петрович, я подумаю об этом, — поблагодарил тот, отлично зная, что решение им уже принято.

«Ай да Фаддей, ай да молодец, дружище! — облегченно вздохнул Андрей Петрович. — Теперь у Матвея при возвращении из плавания будут не только официальные рекомендации и заключение о его научной работе в составе кругосветной научной экспедиции, но и определенная, и к тому же немалая сумма денег на первое время». Он знал, что денежное жалование в экспедиции Беллинсгаузена для поощрения ее участников в столь трудном предприятии было определено около восьми раз более против производимого в обыкновенные кампании.

Сытный и вкусный обед под ставшую уже традиционной мадеру приподнял их настроение, и они по предложению любознательного Лазарева отправились осматривать обновленные экспозиции чучел зверей и птиц, благо, что согласие Беллинсгаузена было уже получено.

По расчетам Андрея Петровича, которые подтвердил и Фаддей Фаддеевич, подходило время приближения шлюпа к берегам Новой Зеландии, и он обратился за его уточнением к штурману Парядину. Яков Семенович подтвердил, что ее берег должен был бы открыться на следующий день, но бушующий сейчас шторм может задержать их еще на сутки.

Сам по себе шторм был не столько опасен, сколько неприятен, так как мореплаватели за время плавания испытали и не такие, но внезапно наступивший к вечеру штиль сопровождался ужаснейшей бортовой качкой от крупной зыби, шедшей с северо-востока. И хотя «Восток» был высок, однако черпанул подветренным бортом так много воды, что в жилую палубу ее налилось около фута. Старшему офицеру Завадовскому, спешившему в это время на мостик по вызову капитана, в парадном люке пришлось пробираться через каскад хлынувшей в него воды, и он так сильно ушиб плечо, что оно посинело, и опухоль оставалась в течение нескольких дней. А лейтенант Лесков, находившийся на шкафуте, спасся от гибели, успев лишь ухватиться за штормовой леер. Ядра, выпавшие из кранцев, стремительно катались по верхней палубе от борта к борту, затрудняя передвижение по ней. Слава Богу, все люди оказались налицо, и никого из них не смыло за борт.

В продолжение всей ночи как на «Востоке», так и на «Мирном» жгли фальшфейеры и производили выстрелы из пушек с ядрами, но этих сигналов ни на одном шлюпе не видели и не слышали. Когда же рассвело, к общей радости с марса доложили, что видят вдали «Мирный» по правому борту, идущий под всеми парусами.

— Ну и ночка, не приведи Господи! Всем матросам выдать по стакану грога! — приказал капитан. — Пусть придут в себя. А мы с вами, Андрей Петрович, пойдем отсыпаться.

И лишь когда спустились с мостика, шепнул ему, чтобы Матвей принес в его каюту бутылочку мадеры. «Исключительно в медицинских целях!» — строго предупредил Фаддей Фаддеевич со смеющимися глазами.

На вторые сутки к полуночи ветер стал дуть несколько потише, и при ясной ночи небо было усеяно звездами, но к востоку на горизонте были густые облака, и изредка там блистали молнии. Стало ясным, что облака держатся над берегом.

И действительно, еще до рассвета увидели разведенные огни — берег оказался ближе, чем рассчитывали, а потому придержались несколько к югу и пошли в параллель берега.

В 7 часов утра, когда рассвело, увидели Новую Зеландию, над берегом которой величественно возвышался покрытый вечным снегом пик горы Эгмонт, удивительно напоминающий Тенерифский пик на Канарских островах. Однако по высоте он уступал не менее величественному конусу Корякского вулкана на Камчатке. Отлогий берег, окружающий этого южного исполина, порос лесом и кустарником. Утренняя роса искрилась по долинам, а местами стлался по ветру дым, который был единственным признаком небольшого народонаселения.

Смело лавируя против встречного ветра, полагаясь на карту залива Королевы Шарлотты, сделанную в первое путешествие капитана Кука, Беллинсгаузен отыскал удобное якорное место у южного берега пролива, закрытое от ветров со всех сторон, и отдал якорь.

— Узнаете места, Андрей Петрович? Ведь мы находимся у северных берегов Южного острова, который вы посетили три года тому назад, — обратился к нему Фаддей Фаддеевич, и все бывшие на мостике с интересом посмотрели на него.