Юрий Шестера - Холод южных морей

Через час при приближении «Мирного» на «Востоке» подняли флаги, и Лазарев по телеграфу поздравил Беллинсгаузена с открытием острова. Когда же «Мирный» подходил под корму «Востока», на обоих шлюпах матросы были поставлены на ванты, которые прокричали по три раза взаимное «ура!». В обеих командах по этому случаю было дадено по стакану пунша каждому матросу, а Беллинсгаузен призвал к себе на шлюп Лазарева.

— С первым успехом вас, Фаддей Фаддеевич! — приветствовал капитан «Мирного» начальника экспедиции.

— Спасибо, Михаил Петрович! Дай Бог, чтобы не с последним.

Руководители экспедиции расселись по своим излюбленным местам в адмиральской каюте за празднично накрытым столом. Настроение сидевших за ним было соответствующим.

— Почему вы назвали в своем приветствии, переданном по телеграфу, этот берег островом, а не продолжением берега материка? — задал волновавший его вопрос все еще сомневавшийся Беллинсгаузен. — Вот и Андрей Петрович, например, еще до его открытия был убежден, что мы находимся где-то вблизи острова.

— И считал совершенно правильно. Пора бы уже доверять, Фаддей Фаддеевич, предсказаниям своего ученого советника, — рассмеялся Лазарев. — По-моему, он уже давно доказал их непогрешимость.

— Наука признает только факты, Михаил Петрович, а не предположения авторитетов, — вступился за друга Андрей Петрович. — Поэтому сомнения Фаддея Фаддеевича вполне оправданы. Капитан Кук, к примеру, сделал вывод о невозможности достижения Южного материка, хотя и не отрицал саму возможность его существования. Вывод правильный, но в то же время относительно правильный, ибо основывался лишь на его личных наблюдениях только части, пусть и большей, предполагаемой протяженности берегов материка. И своим непререкаемым авторитетом задержал дальнейшие поиски Южного материка почти на целых пятьдесят лет. На полвека! И это в наше-то время бурных географических открытий. Вот вам и цена предположения авторитетнейшего мореплавателя!

— Сдаюсь, Андрей Петрович! С вашей аргументацией спорить просто невозможно!

«Как же все-таки вырос Андрюша за время нашей разлуки, да и за полтора года нашего плавания тоже, — размышлял Фаддей Фаддеевич, — с наслаждением слушая друга. — Ведь одним махом, как бы походя, поставил на место Лазарева, человека далеко не ординарного ума. Спасибо, Всевышний, что услышал мои молитвы. А что бы я на самом-то деле делал без него?» — и рассмеялся про себя, живо представив, что ответил бы тот на эту, ставшую уже традиционной, фразу.

— Это безусловно остров, Фаддей Фаддеевич, — уже серьезно продолжил капитан «Мирного». — Я ясно видел все оконечности его берега и точно определил их положение. И если бы у меня было хоть малейшее сомнение в этом, я бы непременно осмотрел его подробнее, ибо ничто не препятствовало сделать это.

— Спасибо, Михаил Петрович, за ваше столь ценное мнение! А посему, господа, — Беллинсгаузен встал из кресла с фужером в руке, чему последовали и его собеседники, — предлагаю назвать сей остров высоким именем основателя военного флота Российской империи — островом Петра Первого.

Присутствующие единодушно и с воодушевлением согласились с предложением начальника экспедиции — ведь имя Петра Первого было священно для русских моряков всех поколений. И в знак этого осушили фужеры с неизменной мадерой.

Официальная часть закончилась, и общение благополучно перетекло в непринужденную беседу под взаимные тосты первооткрывателей. И уже в самом конце застолья Фаддей Фаддеевич огласил дальнейший план экспедиции.

— Не теряя времени, пойдем далее к востоку в параллель льдов, надеясь, что, может быть, сии льды приведут нас к новым открытиям, ибо мне кажется невероятным, чтобы обретенный нами остров существовал один, не имея других в соседстве, подобно, к примеру, островам Земли Сандвичевой.

— Что-то не видать новых земель, Андрюша, — удрученно пожаловался Фаддей Фаддеевич через трое суток после открытия острова Петра Первого, — а я ведь так надеялся на новую удачу, так ждал новых открытий.

— Это, Фаддей, удел всех первооткрывателей, — рассудительно успокаивал друга Андрей Петрович, видя его расстроенное состояние, — не ты первый, не ты и последний. Ведь ты уже и сейчас сделал столько открытий, что не стыдно было бы встретиться и с великим Куком после трех его кругосветных плаваний. А новые открытия неизбежны. Ведь мы же не зря так далеко проникли к югу, достигнув высоких широт, в которых до сих пор не бывал никто из мореплавателей. И это залог успеха экспедиции. Так что терпение, Фаддей, и еще раз терпение. И упорство.

Фаддей Фаддеевич завороженно слушал друга.

— Откуда же у тебя все-таки такая уверенность в успехе нашего дела? А ведь твои прогнозы, как правило, всегда оправдываются.

— Оттуда, Фаддей, оттуда. У нас с тобой, да и не только у нас, есть только один источник вдохновения — отчеты великих мореплавателей о своих путешествиях. Поэтому надо не просто поболее читать их, но и попытаться понять истоки, логику успехов первооткрывателей. Причем уметь читать и то, что написано как бы между строк.

Именно поэтому мне стали известны и понятны и отчаяние, охватившее Колумба перед самым открытием Америки, и сомнения Магеллана в возможности проникновения из Атлантического океана в Тихий, и разочарование Кука при поиске северо-западного прохода из Тихого океана в Атлантический. Но терпения и упорства им было не занимать. И они в конце концов достигали поставленной перед собой цели. Тот же Кук, к примеру, не найдя северо-западного прохода, в награду за упорство открыл Гавайские острова.

— Спасибо тебе, Андрюша, за дружескую поддержку! Ведь она придает новые силы, — растрогано произнес Фаддей Фаддеевич, вдохновленный наставлениями друга.

«Какой же силой обладает его аналитический ум, способный из сведений, собранных по крупицам, выстраивать логическую цепочку знаний, позволяющих принимать практически оптимальные решения по реализации той или иной задачи! Просто удивительно! — размышлял он, преданно глядя на своего друга и мысленно выстраивая план дальнейших действий. — Упорство — вот главный лейтмотив его рекомендаций, — удовлетворенно решил Фаддей Фаддеевич. — Так и будем действовать».

К полудню ветер совершенно стих, облака унесло к северу и стало необыкновенно тепло — около одного градуса выше нуля.

— А не поохотиться ли нам, Фаддей Фаддеевич, пользуясь штилем? — предложил Андрей Петрович, глядя оценивающим взглядом на летающих вокруг шлюпа птиц.

— Почему бы и нет, — встрепенулся капитан, — я завсегда за это истинно мужское дело.

И со спущенных на воду шлюпок лейтенанты Игнатьев и Демидов, а также гардемарин Адамс настреляли несколько дымчатых альбатросов и прочих полярных птиц.