Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

Огонь подступил к радиостанции, и она загорелась. Горева с радисткой выскочили из домика, уже наполовину охваченного пламенем.

Откашливаясь от едкого дыма, Горева смотрела в море. Там было много огней. К острову подходили пароходы. По огням Горева насчитала семь судов. Среди них были китобойцы и база «Приморье».

3

Спасенных на острове людей китобойная флотилия доставила в Петропавловск.

Горева сидела в каюте Старцева и с увлечением говорила:

Теперь ясно, почему киты в этом году не шли по знакомым нам дорогам на север, а встречались порою в самых неожиданных местах и даже кружили или возвращались на юг. Происходило это от начавшейся с весны активности вулканической цепи, которая здесь проходит. Другой причины, во всяком случае, пока не найдено. Что же произошло? Вначале проснулись подводные вулканы, затем последовало это извержение на Дымном. Киты оказались очень чуткими к малейшим изменениям в режиме вод. Для науки это чрезвычайно важное наблюдение.

Старцев внимательно слушал Гореву.

Пожалуй, вы правы. Но что дальше? — спросил он.

Надо полагать, что сейчас, когда вулканы стихли, киты пойдут по прежним путям.

Мы получили несколько радиограмм с судов, находящихся на севере Берингова моря. Киты теперь там! — сказал ученый.

— Вот видите, — улыбнулась Горева. Беседа их окончилась поздно ночью. Нина вышла на палубу. На «Приморье» стояла тишина. Опершись о фальшборт, Горева смотрела на огни города, отражавшиеся в глубине бухты, на запруженный народом пирс. Становилось прохладно. Нина зябко повела плечами. После всего пережитого она была спокойна, но неожиданно почувствовала себя очень одинокой.

Нина ждала, ждала встречи с Орловым. Она видела его всего лишь дважды, и то мельком. Он, как и все китобои, был занят спасательными работами.

Горевой не хотелось идти в каюту, она смотрела, как моряки с китобойцев, помогавшие разгружать «Приморье», один за другим покидали базу. Все было кончено.

Слива уходил одним из последних. Заметив у борта Гореву, кутавшуюся в пальто, он хотел подойти к ней. Но в это время показался Орлов. Он вышел от Можуры. Нина негромко окликнула капитана. Это заставило Сливу отступить дальше в тень. Не желая этого, он попал в такое положение, когда человеку неловко обнаружить себя и уйти незаметно он тоже не может. Приходится оставаться на месте, быть невольным свидетелем встречи и разговора людей, не подозревавших о нем. Орлов остановился, удивленно спросил:

Вы, товарищ Горева? Почему так поздно? Нина, для которой сейчас, кроме Орлова, никого не

существовало, подошла к нему и, взяв его за руку, тихо, с волнением проговорила:

Я очень виновата, но...

Орлов выжидательно молчал, зная характер Горевой. На этот раз он ошибся. Она, не договорив, неловко его поцеловала. Орлов обнял девушку:

Нина, моя дорогая...

Она ладонью зажала ему рот, что-то тихо сказала, Слива не разобрал, что именно. Потом Орлов и Горева прошли мимо него. Слива стоял, затаив дыхание. Вот они спустились по трапу на китобоец «Труд» и скрылись в темноте. Слива осторожно, на носках, дошел до трапа и почти бесшумно добрался до своего «Шторма», стоявшего рядом с базой. Боцман был задумчив. Он спросил у молодого матроса, стоявшего вахтенным:

Ты женат?

Нет, — явно удивился вахтенный этому неслужебному вопросу.

— А тебя какая-нибудь девушка любит? Матрос подозрительно посмотрел на боцмана. Нет, тот был трезв.

— А любил ли ты, как Ромео? — продолжал Слива. Решив, что боцман его разыгрывает, матрос грубовато

ответил:

—• Нет у меня никакой любви, что ты ко мне привязался?

Не понимаешь ты еще ничего, — вздохнул Слива. — Любовь — это, брат...

Боцман не договорил и скрылся в темноте.

В приемной Дайльтона сидели секретари и с тревогой прислушивались к крику, доносившемуся из кабинета.

Когда президент входил в офис, у служащих его всегда было тревожно на сердце: Дайльтон мог выгнать каждого из них с работы...

Ослы, тупицы, трусы! — кричал Дайльтон в своем кабинете. — Упустили момент, когда можно было легко расправиться с русской флотилией! Где были ваши корабли?

Дайльтон перегнулся через стол к сутулому офицеру в морской форме.

Тот, не глядя на президента, ответил:

— Суда находились в трех милях от острова Дымного.

Черт вас всех возьми! — задохнулся Дайльтон и откинулся на спинку кресла. — Да что у вас? Может быть, уже наступило старческое слабоумие?

Речь шла о том, что капитаны американских военно-сторожевых кораблей запросили у русских на острове Дымном премию за спасение. Они хотели сделать бизнес. Русские отказались от помощи. И это расстроило все планы Дайльтона. Под видом спасения миноносцы могли бы войти в русские территориальные воды. А там стал бы действовать приказ: выпустить, пользуясь суматохой при землетрясении, одну — две мины в китобойную базу русских, потопить китобойцы.

Президент китобойной флотилии был вне себя оттого, что этот план провалился.

—- Мы не могли войти в законные воды русских, — сказал офицер, но Дайльтон резко прервал его.

— Плевал я на законы! — кричал он. — Законы писаны для дураков. А мы могли разом утопить всю китобойную флотилию большевиков и упустили блестящий случай...

Если еще представится... -— тихо сказал офицер.

Может быть, вы сможете устроить новое извержение вулкана? — ехидно спросил офицера сидевший напротив него Гжеймс.

Офицер бросил яростный взгляд, но промолчал.

Боже мой! Какие олухи! — качал головой Дайльтон. — Ах, какие олухи! В эту ночь, когда русская флотилия была у острова Дымного, ей можно было устроить могилу в два счета! А вы что?! Болтались в море и занимались фотографией. Да я вам за десять долларов дам альбом фотоснимков Камчатки и всех русских пароходов. Вы годитесь разве только для устрашения младенцев. Корабли обходятся нам в миллионы, а вы даже ни одного серьезного дела не можете провести сами, если вас не ткнуть носом!

Когда офицер вышел, Дайльтон свистящим шепотом сказал советнику:

Большевики получили визы. Готовьтесь к обсуждению конвенции. Она должна быть составлена и принята по-нашему!

Гжеймс кивнул, встал, сделав движение к двери, задержался. Президент компании взглянул на него вопросительно.

Вы что-то хотите мне сообщить, Гжеймс?

Неприятную новость! — вздохнул советник. — Большевики арестовали нашего агента на флотилии «Приморье».

В кабинете стало тихо. Дайльтон сжал тонкие губы, потом, вскинув перед собой на столе руки, сжал их в кулаки с такой силой, что они побледнели:

Этого еще не хватало! Неужели вы не могли подсунуть русским кого-нибудь поумнее идиота Свидерского?

Гжеймс не знал, что ответить и молча смотрел на своего патрона. Он еще никогда не видел его таким расстроенным.