Михаил Попов - Илиада Капитана Блада

Сабина грозно завозилась на своем ложе.

— Любовь, — сказала Элен, — это великая сила, и никто не знает, чем она обернется для каждого — добром или злом.

Аранта растерялась и воскликнула:

— Что же теперь делать?

— Понятия не имею. Я знаю только, что не смогу полюбить твоего брата, хотя не хочу быть причиной его мучений. Я не прошу тебя о помощи, потому что тебе придется пойти против него. Я рассказала тебе все, чтобы облегчить душу, а ты поступай как знаешь.

— Я помолюсь святой Терезе, она наставит меня.

Девушки поцеловались.

— Как дон Франсиско? — на прощание спросила Элен.

— Он очень плох, сильно переживает.

— Это меня огорчает.

— Я попытаюсь, я попытаюсь, Элен, передать ему все, но не знаю, как он перенесет это.

— Я так несчастна, что принесла столько страданий в вашу семью. Поэтому я ни на чем не настаиваю.

Аранта ушла, грустно улыбнувшись пленнице на прощание.

Целый день прошел в томительном для Элен ожидании. Но это ожидание было лучше прежней безысходности. Она не притворялась, когда говорила, что ей жаль дона Франсиско, — она мысленно ставила себя на его место и лишь тяжело вздыхала. К обеду она не вышла, сказавшись больной.

К вечеру следующего дня к ней постучался дон Мануэль. Он был в черном бархатном, расшитом золотом мундире алькальда. Сняв шляпу, он церемонно поклонился Элен. Сабина засуетилась, поспешно придвигая кресло господину. Он не заметил ее стараний и опустился на банкетку, на которой совсем недавно проникновенно шептались девушки.

— Чем обязана? — спросила Элен.

Дон Мануэль усмехнулся:

— Вы сегодня выглядите не так уверенно, как за вчерашним обедом.

— Я очень беспокоюсь за здоровье вашего отца.

— Ваша забота о моих родственниках достойна похвалы.

— Ваша ирония неуместна.

— Не скажите, мисс. Вы почти до смерти довели моего батюшку, моя простодушная сестрица бьется с истерике, а вы говорите о каких-то сожалениях.

— Но, вспомните, кто заманил меня сюда, кто заставил меня поступать подобным образом?

Дон Мануэль молчал, разглаживая красно-синие перья на своей шляпе.

— И тем не менее, мисс, — сказал он, — я рассматриваю ваши действия как объявление войны. Хочу сказать, что у вас нет шансов. Ваши родственники не знают и никогда не узнают, где вы находитесь. Сестра моя — плохой союзник, она слаба и непостоянна. Сегодня она на вашей стороне, завтра — на моей. Отец? Он скоро умрет. Власть в городе принадлежит мне. Причем на совершенно законных основаниях. Я был специально прислан сюда из Мадрида, чтобы сделаться местным алькальдом. Вы уже проиграли.

— Вы считаете, что победа у вас в кармане?

— Почти, — улыбнулся дон Мануэль, — теперь это только вопрос времени.

Элен повернулась и смело посмотрела ему в глаза:

— И какою вам представляется победа?

— Когда вы признаете свое поражение, вы сами будете умолять, чтобы я взял вас в жены.

— Но ведь я не люблю вас.

— Это будет уже следующая битва. — Дон Мануэль встал, надел шляпу и не торопясь вышел из комнаты.

— Лавинии Биверсток нет в Порт-Ройяле?

— Точно так, милорд, — кивнул лейтенант Уэсли, длинный, худой, унылый валлиец. Ему было поручено наблюдать за домом юной плантаторши.

— А где же она?

Уэсли развел руками:

— Дайте мне поручение, я попробую узнать.

Лорд Лэнгли сидел за столом вместе с губернатором и никак не мог понять, почему столько внимания уделяется этой самой мисс Биверсток.

— А как вы узнали, что ее нет, Уэсли?

— Проговорился помощник садовника, мои парни угостили его в «Красном льве».

— Понятно, Уэсли. Можете идти. Да, знаете, если вам в следующий раз захочется тратить казенные деньги, идите в «Золотой якорь».

Лейтенант вышел.

— О чем мы говорили с вами, сэр, — обратился губернатор к лорду Лэнгли.

— О фортификации.

— Так вот, сегодня мы больше говорить о ней не будем.

— Как вы сказали, сэр!

— Довольно, милорд, оставим разговоры, пришла пора решительных действий.

Сэр Блад взял шпагу и шляпу.

Столичный джентльмен догадался, что его попросту выпроваживают, и не стал скрывать раздражения:

— Что ж, раз вы спешите на свидание, это вас до известной степени извиняет.

— В свое время вы получите исчерпывающие объяснения. — С этими словами губернатор вышел из своего кабинета, и тут же в коридоре прозвучал его приказ: — Карету! И пусть вернут Уэсли, он мне понадобится.

— Может быть, нам стоит взять охрану? — поинтересовался валлиец, когда вернулся.

— Да, — усмехнулся губернатор, — может статься, что нам понадобятся вооруженные люди.

Четверо негров с пиками выросли как из-под земли. Видимо, по команде Бенджамена.

— Ну только вас мне сейчас не хватало. — Губернатор обернулся к дворецкому: — Бенджамен, найдите им какую-нибудь работу по дому.

— Слушаюсь, сэр.

Через десять минут карета губернатора, сопровождаемая двумя десятками драгун, уже пылила по дороге к Бриджфорду.

— Я вижу, мы направляемся в имение Биверсток? — спросил Уэсли.

— Да, я убежден, что все происходящее на острове в последние месяцы так или иначе связано с этим особняком.

— Мы будем его обыскивать, сэр?

— По крайней мере сделаем такую попытку.

— А почему вы убеждены, что если мисс Лавинии нет в Порт-Ройяле, то она именно там? Могла она, например, отправиться путешествовать?

— Мне трудно это объяснить, но я уверен, что она не уехала дальше Бриджфорда.

Вскоре их драгуны барабанили в темные, окованные железом ворота. Следы недавней осады были еще заметны на старом дереве.

— Однако в этом доме не спешат отворять путникам, — сказал сэр Блад, когда прошло несколько минут, — неужели я ошибся?

— А не махнуть ли через ограду? — спросил Уэсли.

— Не надо торопиться. Постучим — посмотрим.

Но этого делать не пришлось: послышались шаги во внутреннем дворике, и чей-то скрипучий голос спросил, кто это ломится в дом в такую рань.

— Его высокопревосходительство губернатор Ямайки, — громко объявил Уэсли, поскольку сэр Блад сам не любил козырять своим полным титулом. Привратник глянул в щель, и ворота отворились. Вслед за губернатором во двор, где еще недавно звучала итальянская музыка, вошли, гремя шпорами, драгуны.

— Все обыскать, — скомандовал Уэсли.

Сэр Блад подошел к фонтану и зачерпнул воды.

— Где хозяйка? — громко спросил он, оглядываясь.

— Я здесь, — раздался голос. Лавиния стояла на галерее, на том же самом месте, откуда она наблюдала за бесчинствами разбойников дона Диего. На ней было странного вида платье, а волосы были почему-то совершенно светлые.

— Чем обязана, сэр, что это за шум? — Она указала на солдат. — Я думала, что это опять испанцы.