Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

Динни, следовавший за Мэри вместе с Шульцем, зашел вперед, чтобы поддержать Мэри.

— Не беспокойтесь, Динни, благодарю вас. Вы меня не ждите. Я… я хочу немного пройтись.

Динни и Шульц двинулись вперед. Оглянувшись, они увидели, что она повернула на запад. Они посмотрели друг на друга. Не видя ее лица, они знали, что взгляд ее устремлен на вьющиеся облака пыли, скрывшие дилижанс. Она стояла без движения, и эти простые люди поняли ее глубокое горе…

Дэви и Кезей добрались до Калифорнии. Забравшись однажды на вершину Сиерры, они рассматривали окрестности, стараясь обнаружить, где проходит строящаяся линия железной дороги. Они увидели, что она тянется в долину, разделяющую хребет от Саммит до Сиско. Здесь они справились о Крокере и узнали, что он где-то поблизости от Аппер Тракки. На следующий день они разыскали его. Это был высокий и полный чернобородый мужчина с громовым голосом. Он лично наблюдал за работами двух тысяч китайцев, обходя ежедневно насыпи.

— У меня есть письмо от Томаса Марша, — сказал Брендон.

Крокер протянул руку и взял письмо, которое протягивал ему Дэви. Дэви всматривался в Крокера с большим любопытством, потому что Марш часто говорил об этом человеке-паровозе, который протаскивал трансконтинентальную железную дорогу через невероятные препятствия. Бывший мелочный торговец, он превратился в великолепного организатора, одного из самых замечательных строителей, которого когда-либо видела страна. Самые трудные вопросы, перед которыми вставали в тупик, которых даже пугались обыкновенные инженеры, разрешались Крокером поразительно быстро и просто. Когда он увидал, что труд белых в этих местах невозможен и что они сами не могут ручаться за себя даже при оплате по четыре доллара в день и все время дезертируют на серебряные или золотые рудники, он выписал китайцев. Узкоглазые кули толпами потекли к железной дороге из Сан-Франциско, Сакраменто и с Юга в своих соломенных шляпах, в синих блузах и широких панталонах. Они принесли с собой все свое имущество, которое состояло из небольшого узелка за спиной, обернутого в клеенку. К климату и переменам погоды эти китайские спартанцы были равнодушны, их не смущала никакая тяжелая работа. Их называли в насмешку «любимцы Крокера», но в этой насмешке была сущая правда. Ни жара, ни морозы, ни дожди, ни бури — ничто на них не действовало: день за днем они мирно и упорно трудились, все дальше и дальше продвигая линию железной дороги. Под наблюдением Крокера с одним только порохом и ручными инструментами они взрывали горы и пробивали скалы. Соперничая с лошадьми и мулами, они втаскивали паровозы на вершины гор и спускали их в равнины Невады, чтобы продвижение дороги не задерживалось незаконченным туннелем. По ночам они сбивались в кучу, строили себе навесы, заваливали их снегом и здесь спали.

Ударная работа ирландцев быстро двигала вперед дорогу Тихоокеанского Союза, но выдержка и терпение китайцев оказались выше. Они успели уже перекинуть линию через возвышавшуюся стеной Сиерру и, спустившись в голую пустыню Невады, двигались вперед как на паровозе.

— Мистер Марш рекомендует вас как опытных работников и отличных людей, — сказал Крокер, пряча в карман письмо. — Мне нужны такие люди. Умеете ли вы обращаться с китайцами?

— Нет, — сказал Дэви, — но, я полагаю, особенного искусства и не требуется. Достаточно как следует разъяснить им, что делать, и наметить ясный план работы.

— Верно, — сказал Крокер. — Они лучшие в мире работники! Надо мной все смеялись, когда я поставил их на работу. Но теперь уже со смехом кончено, у меня их теперь работает одиннадцать тысяч.

Зима быстро наступала. Начинались степные бураны. Движение по линии поддерживалось при помощи специальных плугов, которые расчищали сугробы. Укладка шпал сделалась невозможной, но Крокер не дремал. Он перебросил китайцев в тыл для окончания туннелей.

— Удивляюсь, — говорил Брендон. — Неужели можно сделать из них хороших каменщиков?

— Почему же нет? — отвечал Крокер. — Раз они выстроили Китайскую стену, сделают и эту работу.

Подобно армии муравьев, китайцы расползлись около туннелей, пробивая их при помощи пороха, кирок, ломов; взрывали на воздух снежные и ледяные бугры и засыпали овраги. Несмотря на сильный холод, китайцы работали, мокрые от пота. Под надзором Дэви и Кезея были большие партии китайцев. Они вместе вели борьбу с зимними невзгодами. По ночам, когда, поужинав, они садились у огня и грели руки после тяжелой дневной работы, Дэви отгонял от себя сон, чтобы послушать рассказы Пата о жителях Небесной Империи.

Зима тянулась. Железная хватка мороза терзала сердце Крокера, разбивая его планы. Работа замедлялась. Насыпи были продвинуты вперед через Неваду на двадцать миль, Крокер ежедневно получал сообщение о ходе работ Тихоокеанского Союза, который уже подходил к Васетч Рендж. Он страшно волновался и сгорал от нетерпения, так как Союз хвастал, что дороги встретятся еще на Калифорнийской линии. Их землекопы уже работали с передовыми партиями Центральной дороги.

В конце апреля Дэви и Кезей были переброшены из гор в равнины. Дэви руководил сотней рабочих по укладке шпал, а Кезей наблюдал за костыльщиками. Пат по свойственной ему приспособляемости настолько проникся интересами Центральной дороги, что прилагал все усилия опередить Тихоокеанский Союз еще до Огдена. Дэви тоже напряженно работал, но его мало интересовал вопрос, кто победит в этом грандиозном строительном спорте. Он заботился только о том, чтобы работа шла правильно, чтобы в конце концов рельсы с той и с другой стороны соединились и Трансконтинентальная железная дорога была открыта. Он работал только ради этой цели. Ему было совершенно безразлично, которая из сторон выиграет или потеряет несколько миль. Ему хотелось поскорее увидеть, что страна наконец-то спаяна воедино железной дорогой. Когда он думал об этом счастливом и неизбежном дне, сердце его начинало биться от радости. За долгие месяцы усиленной работы он в конце концов пришел к заключению, что он упрямый глупец, который тешил свое самолюбие и гордость и сделал благодаря этому и себя и Мэри несчастными, достойными глубокого сожаления. В глубине души он готов был плакать; не раз ему приходила в голову мысль бросить работу и бежать на восток, чтобы упасть на колени перед любимой девушкой и просить прощения. Он проклинал дьявольскую гордость, которая заставила его уехать из Джулесберга, не сказав ей ни слова. Он решил, что теперь никогда в жизни не поддастся этому глупому упрямству.

В декабре он получил письмо от Марша. Марш с необыкновенным энтузиазмом описывал колоссальный успех постройки железной дороги, которая уже продвинулась на шестьсот миль к западу от Омахи, ускоряя продвижение с каждой неделей.