Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

Натан внимательно слушал подробные объяснения Роланда и сказал после недолгого размышления:

— Теперь я уже не сомневаюсь, что человек в красной чалме и есть Браксли, подкупивший индейцев с целью сжить тебя со свету и запрятать Эдит куда-нибудь подальше, чтобы его больше не беспокоили ваши права на богатое наследство. Но будь мужествен, друг! Господь не оставляет правых. Он откроет и то, что этот Браксли на самом деле вор и мошенник, в чем я ничуть не сомневаюсь. Еще никогда ложь не одерживала истинной победы над правдой. И подлинно: в этом случае такое чудо совершится не в первый раз. Мы должны теперь думать, как освободить твою сестру.

— Надо найти помощь, Натан! — воскликнул Роланд. — И тогда — за ней!

— А где найти помощь, друг? — спросил квакер. — Ты забыл, что большой отряд индейцев бесчинствует на севере Кентукки и что все способные сражаться мужчины форта выступили против них? Нет, друг, я думаю, что никто не сможет тебе помочь сейчас.

— А переселенцы! — воскликнул с отчаянием Роланд. — Не оставят же они меня в беде…

— И на них нельзя рассчитывать, — возразил Натан. — Услышав о набеге индейцев, они, как я узнал, решили продолжать путешествие, не дожидаясь тебя у брода. Итак, никто, кроме меня, не готов прийти тебе на помощь.

Роланд в отчаянии опустил руки и проговорил печально:

— Лучше бы было, если бы мы оба погибли: тогда мне не пришлось так мучительно беспокоиться за нее. Правда, мне бы легче узнать, что она умерла, чем узнать, что она останется навсегда в плену у краснокожих!

— Друг! — сказал Натан, который с нескрываемым раздражением слушал Роланда. — Как же ты малодушен, если уже начинаешь отчаиваться и так мало уповать на помощь Всевышнего. Ты желаешь смерти той, которая еще может стать тебе утешением в жизни? Друг, ты даже не представляешь себе, что значит потерять самое любимое и дорогое на свете существо!.. Посмотри, — продолжал он и ласково потрепал Роланда по плечу, чтобы приободрить его, — ты видишь перед собой человека, который прежде был молод и счастлив, как ты, даже, может быть, еще счастливее тебя… Да, друг, уверяю тебя, десять лет тому назад я был другим человеком, и куда счастливее!.. Была у меня счастливая семья, а теперь никого из них не осталось. И живу я один-одинешенек, тоскующий старый человек, один, как перст. И не найти мне такого места, где бы хоть одно живое существо вспомнило обо мне с любовью… Тогда я жил на границе Бетфорда, далеко отсюда в горах Пенсильвании. Там стоял дом, который я сам себе выстроил. В нем было все, что я любил и что мне было дорого. В нем жила моя старая мать, моя добрая жена, детки. Их было пятеро, сыновья и дочери, все здоровые и цветущие, маленькие, невинные создания, которые никому не сделали зла, и которых я очень, очень любил.

— Но вот, — продолжал Натан, после краткой, но тяжелой паузы, — окружили нас индейцы, так как я безбоязненно поселился на их границе: ведь моя вера делала меня мирным человеком, который сам друг всем людям и считает всех своими друзьями. Но дикие пришли, обагренные кровью моих соседей, которых они умертвили, — пришли и подняли руки на моих невинных детей. Ты спросил меня однажды, что бы я стал делать в этом случае, если бы имел оружие? Нет, друг, было у меня тогда оружие, но я доверчиво передал свое ружье и свой нож вождю, чтобы он знал, что я не смею и не хочу биться с ним. Друг, если ты хочешь знать о моих детях, я все скажу тебе. Моим собственным ножом вождь заколол моего сына. Из моего ружья он застрелил мать моих детей! Верь, что дожив до седых волос, ты все же не увидишь того, что увидел я в тот роковой день. Только тогда, когда у тебя самого будут дети и если они будут умерщвлены индейцами у тебя на глазах; когда жена твоя будет в страхе смерти обнимать твои колени, в то время как из ее простреленной груди будет струиться кровь; когда старуха-мать в последнюю минуту напрасно станет молить тебя о помощи, — тогда только получишь ты право пасть духом, потерять жажду жизни, и считать себя несчастным. Да, только тогда ты можешь сознавать и называть себя несчастным; потому что только тогда ты, действительно, станешь несчастен. Здесь вот был мой маленький сын — видишь ты? Здесь были обе его сестры — понимаешь ты это? Здесь схватился я за оружие, чтобы им помочь, — но схватился слишком поздно! Убиты, друг, все, все убиты… безжалостно заколоты у меня на глазах!

Голос Натана прервался; он опустился на траву, закрыл лицо ладонями, и слышно было, как он тяжело и глубоко дышал. Роланд с бесконечным участием смотрел на него, и. слезы заблестели на глазах у молодого человека… А маленький Пит с жалобным визгом увивался у ног своего хозяина и, казалось, горевал, оплакивая с ним безграничное горе, постигшее его…

Но вскоре квакер пересилил навеянную горестными воспоминаниями скорбь. Через несколько минут он встал, и лицо его было уже спокойно, хотя и мертвенно бледно. Он заметил слезу на реснице Роланда, схватил руку молодого человека и пожал ее так, что видно было, как ценит он сочувствие капитана. Потом квакер решительно сказал:

— Теперь ты слышал, друг, ты знаешь, что сделали мне дикари. Они убили всех, кого я любил и к кому я привязан был всей душой… они воспользовались моим доверием… Скажи, друг: если бы с тобой сделали то же, как бы ты тогда поступил?

— Я? — воскликнул Роланд, и горе исчезло с его лица, а на смену ему ярость и злость сверкнули в его глазах. — Клянусь, я объявил бы им вечную войну, и преследовал бы убийц без конца! Днем и ночью, зимой и летом, на границах и в их собственной стране, до их вигвамов. И это была бы не только месть: это был бы долг по отношению к моим собратьям, которых могла бы постигнуть та же участь.

— Уверяю тебя, что я так и поступил! — сказал Натан громовым голосом, и в его глазах сверкнул гнев. — Я думал о своих детях, о своей жене и старой матери, думал о пользе моих собратьев, и небо даровало моим рукам мощь, и я, по мере сил, помогал стирать убийц с лица земли. Благодарю тебя, что ты с таким участием отнесся к моему несчастью, спасибо тебе за дружбу. Ты храбрый человек, ты не насмехался надо мной и не отвергал меня, как остальные. Теперь же у нас одна-единственная забота: твоя бедная сестра должна быть возвращена тебе.

— Но где, Натан, где нам найти помощь? — спросил Роланд. — Вы и я — мы одни в пустыне.

— И от тебя и от меня должна исходить помощь, больше ни от кого! — возразил Натан. — Мы начнем преследовать краснокожих разбойников и вырвем твою сестру из их лап!

— Мы одни, только вдвоем? Без посторонней помощи? — удивился Роланд.

— Одни, друг, да! — твердо сказал Натан. — В уповании на вечное провидение. Я уже подумал об этом деле, и вижу, что мы можем рассчитывать на победу. Ты знаешь, что воины-дикари занимаются хищническими набегами на севере Кентукки. Поэтому их деревни теперь никем не охраняются, разве только слабыми стариками, женщинами да детьми. Поэтому живо, вперед! Мы не встретим ни одного препятствия, которого бы не сумели преодолеть хитростью, силой и мужеством.