Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Можно.

— Ну, так возьми мой кожаный сюртук и разрежь его на ремни. Мне он, все равно, сейчас не понадобится.

Натан снял свой сюртук, который Ральф тотчас же и разрезал на тонкие полосы и сплел из них недоуздки. Натан же надел вместо сюртука рубашку, которую снял с убитого индейца и сверху накинул полотняный плащ. На голову он повязал цветной платок и обвесил себя мешочками и разукрашенными поясами. Потом он раскрасил себе лицо, руки и грудь полосами красного, черного и зеленого цвета, которые должны были изображать улиток и ящериц, превратился таким образом в дикаря, и выглядел теперь таким свирепым, вызывающим, каким его могли сделать только индейское одеяние и разукрашенное тело вместе с его высокой, худощавой фигурой.

Пока происходило переодевание, Роланд настаивал на том, чтобы и ему следовать за ними обоими в деревню, так как у него не было ни малейшей охоты спокойно сидеть, пока другие будут подвергаться риску.

— Я ничего не боюсь! — уверял он. — И хочу разделить с вами все трудности и опасности.

— Если бы дело шло только об опасностях, друг, — возразил Натан, — то ты бы мог пойти с нами, и был бы даже желанным спутником. Но ты можешь оказать нам лишь незначительную помощь, и напротив, по неопытности провалить операцию. Все зависит от ловкости, хитрости и присутствия духа, и малейший необдуманный шаг погубит всех нас.

Этим веским доводам молодой человек должен был наконец уступить; но с условием, что он укроется у самой околицы деревни, чтобы при первом призыве о помощи оказаться у них под рукой.

Когда сумерки перешли наконец в ночь, они осторожно спустились в долину. Лай собак, случайный крик полупьяного индейца и отблески огня из отверстий вигвамов указывали им путь к деревне. Она лежала на другом берегу реки, и как уже упоминалось раньше, как раз на изгибе долины у подножья крутого, но невысокого холма, который возвышался невдалеке от берега реки и оставлял место лишь для 40 или 50 вигвамов, из которых и состояла деревня. У берега, где находились путники, долина расширялась и была вспахана.

Достигнув края полей, они перешли реку вброд и прокрались меж пней и корней к подножию горы, где много лет тому назад какой-то прилежный индеец вспахал землю. Здесь затаились они, чтобы переждать, пока утихнет необыкновенный шум в деревне — признак буйства, которому, по мнению Натана, предались победители. Тишины им пришлось, однако, дожидаться довольно долго. Из своей засады они могли расслышать некоторые крики, которые раздавались то свирепо и дико, то жалобно и скорбно.

По временам эти крики перемежались с громким смехом, гоготаньем женщин, писком детей и тявканьем собак, и это указывало на то, что вся деревня принимала участие в торжестве, при котором, наверно, было выпито немало.

Наконец, после долгого тревожного ожидания наступила тишина, и около полуночи Натан объявил, что настало время проникнуть в деревню.

Он уговорил Роланда не удаляться с этого места и при расставании посоветовал, как только забрезжит день, бежать отсюда, если он и Ральф не возвратятся до тех пор.

— Поверь, друг, — сказал он, — индейская деревня часто бывает подобна западне, в которую легко угодить, но чертовски трудно выбраться. Если я не вернусь, воспользуйся услугами маленького Пита, стань его хозяином. Он верно проведет тебя сквозь чащу. Он тебя любит: ты ведь всегда хорошо и ласково обходился с ним, а он это помнит.

После этих слов он положил в сторону свое ружье, как вовсе не нужное при подобных предприятиях, уговорил Ральфа сделать то же самое и сказал собаке:

— Пит, слушай: оставайся здесь, будь добр, верен и послушен, как всегда, и береги себя, не попади в беду.

Казалось, Пит вполне понял своего хозяина: он свернулся комочком на земле и даже не попытался последовать за ним. Натан же и Ральф растворились во тьме, оставив Роланда наедине с его тревожными мыслями и чувствами.

Ночь была светлая и звездная, — обстоятельство, которое странствующему Натану не очень то было по душе. К счастью для разведчиков, большая часть деревни находилась в тени холма, покрытого высокими кленами, которые надежно скрывали обоих. Из деревни и теперь по временам долетал рев какого-либо перепившегося дикаря, сопровождаемый лаем собак. Эти звуки пробуждали тревогу Натана, или какое другое грустное предчувствие — трудно сказать какое, так как он сам старательно скрывал от себя свои мысли. В нескольких шагах от одного неказистого вигвама, сооруженного из ветвей и оленьих шкур, он вдруг остановился, отвел своего спутника немного в сторону и сказал ему тихо:

— Ты говоришь, друг, что часто уводил из этой деревни лошадей, и точно знаешь ее?

— Как свои пять пальцев! — отвечал Ральф. — Или вернее, те места, где помещаются лошади, потому что далее я не ходил. Дорога к лошадям как раз здесь, она ведет мимо этой хижины, к ущелью, откуда вы не раз можете услышать ржание, если навострите уши.

— Друг, — продолжал Натан, — от тебя более, чем от меня, зависит теперь исход нашего предприятия. Если ты будешь поступать разумно, то может, пожалуй, случиться, что мы не только обнаружим место заключения несчастной девушки, но и уведем ее оттуда, прежде чем индейцы что-либо заподозрят. Если же ты поступишь неосмотрительно, — чего, по правде сказать, я сильно опасаюсь, — то не только не поможешь ей, но еще помешаешь и мне это сделать.

— Натан, — сказал Ральф, и по звуку его голоса слышно было, что он говорил искренне, — Натан, разрази меня гром, если я не сделаю все, что в моих силах. Вот я перед вами… я готов выслушать вас и последовать вашим советам. Говорите, что нужно, я все терпеливо выслушаю.

— Так вот, — начал Натан, — мой совет: оставайся здесь и предоставь все дело мне одному: так как ты из всей деревни, по-видимому, знаешь только лошадиный кораль, то будет глупо, если ты осмелишься пробраться между вигвамами. Оставайся тут, а я все разведаю сам.

— Старый друг, — сказал Ральф, — вы все-таки не можете утверждать, что знаете деревню лучше меня. Разве вы уже крали когда-нибудь отсюда лошадей?

— Друг, — возразил Натан, — знай, что в этой деревне нет ни одного вигвама, который бы я не знал в точности. Незачем тебе идти к коралю, прежде чем ты узнаешь наверное, что девушку можно выкрасть. Согласись сам, друг: ведь легко может случиться, что мы отложим все дело до завтра.

— Да, да, я вижу, что было бы глупо воровать лошадь, прежде чем ангелоподобная леди будет спасена, — согласился Ральф. — Ну, так вот, кровопролитный Натан, если, по вашему мнению, я помогу вам тем, что совсем не помогу, то я затаюсь здесь под деревом и буду потихоньку лежать, как того требует благоразумие.