Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Правда, я его видел, — но этот воин был ранен всадником, которому вы дали возможность улизнуть у брода, и я нахожу вполне возможным, что нашедший его молодой солдат распорол его, подобно вашему Дшиббенёнозе, чтобы воспользоваться суеверным страхом индейцев.

— Хорошо, пусть так, — возразил Доэ, — а что вы скажете о воине, который, когда мы осаждали развалины, был убит и отмечен знаком Дшиббенёнозе? Не можете же вы утверждать, что солдат, который в развалинах был тоже взят в плен, разрезал поясницу и этому индейцу?

— И все-таки я это утверждаю, — сказал Ричард, — это уловка, которую храбрый человек, пользуясь темнотой, легко мог привести в исполнение.

— Ну, пусть и это так, — продолжал Доэ с досадой, — но как вы докажете, что этот самый молодой солдат, который прежде никогда не бывал в Кентукки, убил здесь дикарей, здесь в этой деревне, и это случилось десять лет тому назад?.. Да, да, Ричард, более дюжины индейцев убито и скальпировано здесь, в этих вигвамах, и всегда глубокой ночью, а утром не видно было ничего… оставался только знак Дшиббенёнозе, по которому мы, к нашему ужасу, узнали убийцу. Между нашими воинами нет ни одного, который спал бы ночью спокойно, потому что каждый опасается, что на него может напасть Дшиббенёнозе. Вы должны знать, что в один из прошлых годов в наших лесах совершилось ужасное, кровавое дело с одним невинным семейством, многочисленные члены которого были все перебиты Beнонгой. С тех пор Дшиббенёнозе изрядно опустошил и их ряды, и они считают это местью их племени. Без сомнения, так оно и есть. Поэтому и старый вождь стал таким мрачным разбойником, так как его совесть не спит никогда. Все племя сердито на него, потому что он натравил на них Дшиббенёнозе, и никто не хочет идти за ним в бой, кроме несчастного сброда, который сам не лучше его. Поэтому он ненавидит Дшиббенёнозе, и не раз обещал убить приведение, потому что он мерзавец, не боящийся ничего, даже самого нечистого.

— Ерунда! Это лишь суеверная болтовня. Мы одержали победу и должны ею теперь пользоваться. Однако мне пора идти к моей племяннице.

— И к чему приведет твой визит? — спросил Доэ. — Девушка еде жива и почти сумасшедшая, говорила мне Телия.

— А вот Телия-то как раз все и испортит, — вскрикнул Ричард. — Вы должны держать ее подальше от девушки, потому что та должна знать, где она находится, и должна чувствовать, что значит быть пленницей краснокожих.

— К чему? — спросил Доэ. — К чему эта бесполезная жестокость?

— Не так-то она бесполезна, как вы воображаете, Доэ! Девушка обогатит нас!

— Ну, я думаю, вы и без нее довольно богаты, — возразил Доэ.

— Удивляюсь! — возразил Ричард. — Вы владеете землями и так мало понимаете в этих делах, если полагаете, что это владение останется надолго неприкосновенным. Должен же я иметь более надежное право на земли, чем то, которое мне доставила эта мнимо живая наследница старого владельца. Наша ложь еще не так хорошо соткана, чтобы долго остаться не разоблаченной, и потому мне необходимо закрепить ее: остается одно — жениться на Эдит! Она истинная и единственная наследница всех владений после того, как мы того молодца, Роланда, спровадили на тот свет, и значит, если она станет моей женой, тогда я с полным правом могу быть хозяином всего имения.

— Но вы забываете о завещании! — воскликнул Доэ. — Что может значить законная наследница против завещания? Если бы вы даже женились на Эдит, то все-таки будут спрашивать, где настоящая наследница, сгоревшая девушка? Мне кажется, что тут вы запутались в собственных сетях.

— Не совсем так. Если Эдит станет моей женой, мы начнем действовать честно и после долгих поисков наконец найдем второе и последнее завещание старого владельца.

— А помните, вы как-то говорили мне, что сожгли его? — спросил удивленно Доэ.

— Верно, говорил, но только, чтобы успокоить вас. На самом же деле, я заботливо спрятал документ, чтобы у меня на всякий случай был выход. Вот оно! — прибавил он, вынимая из кармана пергаментный конверт и раскрывая его перед Доэ. — Вот завещание, по которому Роланд и Эдит назначены наследниками. Но так как тот мертв, то все имущество переходит к этой. Ну, что? Убедились вы теперь, что мы стоим совсем твердо на ногах, милый Доэ?

— Да, конечно, — отвечал тот. — Ни один суд на всем свете не может придраться к вам при таких обстоятельствах.

— Верно, дружище, — сказал Ричард. — Ну, где же Эдит? Мне нужно с нею поговорить.

— В хижине Венонги, — отвечал Доэ. — Однако вам не мешало бы сказать, какова же моя награда за участие в вашем деле? Мы оба, по правде сказать, сущие проходимцы, и потому я доверяю вам так же мало, как вы мне.

— Хорошо, завтра вы это узнаете, — обещал Ричард.

— Нет, нет, теперь же, в эту же ночь, — настаивал Доэ. — Я не дам себя обмануть и не выдам вам девушку, пока вы не назовете цену.

— Понимаю, старик, — сказал Ричард одобрительно, но с усмешкой, и кинул при этом такой ненавистный взгляд на Доэ, что Натану, ясно видевшему его, стало не по себе.

Ричард стал успокаивать своего товарища, но негромко, и Натан не смог вполне расслышать его слов. Однако, он услышал достаточно. Из их разговора становилось очевидно, что Роланд и Эдит сделались жертвою мошенников, и он ни на минуту не сомневался в том, что чужестранец в красной чалме был не кто иной, как Ричард Браксли, на которого Роланд с самого начала указывал, как на виновника подлога.

Однако Натан не долго раздумывал об этом: теперь он узнал, где находится Эдит, что для него пока было самым важным. И Натан решил направиться к жилищу Венонги немедля. Но как отыскать вигвам вождя среди дюжины других таких же вигвамов? Квакер тихонько отошел от хижины Доэ и уверенно поспешил вперед, не медля и не колеблясь, как будто уже давным-давно до точности был знаком с каждым уголком деревни.

В то время как Натан стоял у хижины Доэ и подслушивал, произошли изменения, которые немало благоприятствовали намерениям квакера. До тех пор светлое и звездное небо заволоклось тучами, и непроницаемая темнота укутала деревню. Иногда проносились над деревней порывы ветра, жалобно завывая. При таких обстоятельствах в полной темноте продолжал Натан свой путь. Через несколько минут он уже находился на площадке, где стоял простой сарай, построенный из древесной коры и ветвей и открытый со всех сторон. Площадка была четырехугольная; кругом нее среди деревьев и кустов стояли вигвамы; издали доносилось журчание воды, и на самой площадке кое-где росли кусты, а на краю ее возвышались могучие стволы деревьев, последние остатки дремучего леса.

По этой-то площади и предстояло пройти Натану. Он шел без страха, хотя ему попалось препятствие, которое сильно напугало бы другого, менее храброго и решительного человека. Рядом с сараем увидел он костер, который хотя и догорал, но так как ветер от времени до времени раздувал угли, он давал достаточно света, и можно было заметить несколько индейцев, лежавших в дремоте, а ружья их стояли около них, прислоненные к столбу.