Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

Настроение защитников гасиенды после этого сообщения омрачилось, но мужество их нисколько не поколебалось, хотя их насчитывалось не более 60 человек, между тем как индейцев было несколько сотен.

Уже два дня назад лучший скот и чистопородных лошадей перевели на широкий внутренний двор гасиенды и здесь привязали, но еще более тысячи лошадей и две тысячи голов скота остались в большом корале на равнине, по которой должны были прийти краснокожие.

Так как апачи могли воспользоваться этими животными, чтобы под их прикрытием подобраться к воротам гасиенды, дон Гусман решился пожертвовать этой частью своего состояния и уже хотел отдать приказание отворить ворота кораля и выпустить животных, когда волонтер-мексиканец из отряда Бельского предложил лучший вариант. Предложение его было принято тем охотнее, что два вакеро вызвались помогать мексиканцу при осуществлении его довольно опасной затеи.

Трое людей отправились в ближайший кораль, раскачали там некоторые из столбов загородки, так что она должна была обрушиться при первом натиске животных, затем связали двух быков и одного жеребца, повалили их на землю недалеко от ворот кораля и привязали к ним пучки сухих сучьев, обмазанных смолою и маслом. Устроив все это, они спрятались за связанными животными, а мексиканец укрылся перед внешней оградой кораля. Наступал уже второй час ночи, и с минуты на минуту можно было ожидать индейцев. Вскоре послышался шум, какой бывает, когда неподалеку идет многочисленная толпа. Шум затих по направлению к востоку. У защитников гасиенды невольно сжалось сердце, как это случается с самыми мужественными людьми, когда они чувствуют приближение невидимой опасности.

Мексиканец слышал топот удаляющегося отряда и отлично понял его значение. После этого его внимание удвоилось, он прислушивался к малейшим звукам и вскоре заметил, что окружавшие его животные стали выказывать признаки беспокойства. Он осторожно встал на колени, посмотрел через спину лежавшего рядом животного и увидел перед собою два глаза, блестевшие как у хищника.

Оба противника смертельно испугались, увидев друг друга, но мексиканец опомнился быстрее апача. Мгновенно протянул он руку, схватил врага за шею и, прежде чем тот успел крикнуть, вогнал ему в горло кинжал по рукоятку.

Покончив с апачем, он как можно скорее пополз к своим товарищам.

— Готовы? — спросил он.

Чуть слышное «да» послышалось в ответ.

— Так зажигайте во имя Бога и Пресвятой Богородицы!

Пучки хвороста тотчас вспыхнули, веревки, связывавшие животных, перерезаны, и трое людей бросились к воротам, считая бесполезным скрываться далее и надеясь только на быстроту своих ног. Сотни индейцев ринулись за ними, перепрыгивая через лежавших животных и оглашая воздух пронзительным криком.

По свистку дона Гусмана одна из дверей отворилась, чтобы принять беглецов, которые и успели укрыться за нею, прежде чем их настиг хоть один краснокожий.

Между тем затея мексиканца принесла свои плоды. Обезумевшие от огня животные бросились в стадо, и без того испуганное криком индейцев, и произвели страшную суматоху. Множество индейцев погибло под копытами или на рогах, многие были тяжело ранены, и только две трети апачей спасли свои жизни поспешным отступлением. Между тем взбесившиеся животные опрокинули изгородь и рассеялись по равнине.

Насколько сильна была радость в гасиенде при этом успехе, настолько же велико было бешенство индейцев; однако они не стали терять время в бесполезных сожалениях, и так как число боеспособных воинов все еще было более семисот, то Серый Медведь и другие вожди немедля приступили к обсуждению плана штурма гасиенды.

В результате наступила пауза, длившаяся около четверти часа. Начинало уже светать, облака зарозовели на востоке, и вскоре защитники Каменного Дома увидели странное зрелище.

По прерии неспешно двигался ряд коров по направлению к гасиенде, и знакомые с обычаями индейской войны защитники прекрасно знали, что за каждым животным скрывается воин, укрытый таким образом от выстрелов. Несколько коров были убиты, но скрывавшиеся за ними индейцы тотчас прятались к своим товарищам. Таким образом они неудержимо двигались вперед, пока не подошли на близкое расстояние; тут туча стрел, обвязанных горящим мхом и обмазанных смолою, полетела в гасиенду. В то же время апачи открыли огонь из ружей против окон и балюстрад здания, и хотя их поспешные выстрелы не могли нанести особенного вреда защитникам, но все-таки мешали им хорошенько прицеливаться.

Вскоре дикий рев нападающих ознаменовал их первый успех. Одна из крытых камышом построек загорелась, и хотя вред от пожара не мог быть значителен, однако пламя напугало лошадей и коров, которые вырвались из стойла и заметались по двору. Нескольким вакеро пришлось сойти вниз и отвести лошадей в конюшни.

Этого только и ждали апачи: раздался резкий протяжный звук — то был сигнал Серого Медведя к общей атаке.

Было уже настолько светло, что можно было видеть нападающих. Несмотря на выстрелы защитников гасиенды, индейцы бросились вперед, и хотя пушечный выстрел поляка уничтожил сразу около 30 апачей, а выстрелы из другой маленькой пушки, которую наводил сам дон Гусман, сеяли смерть и опустошение в рядах нападающих, — угрозы Серого Медведя заставили их преодолеть свой страх, и вскоре они уже толпились под стенами гасиенды и пытались влезть на них с помощью принесенных с собою лестниц и шестов.

Серый Медведь, вскочив на плечи двух индейцев, возвестил, что им удалось в разных местах взобраться на стены.

Женщины и дети, собравшиеся в большой зале, выбежали во двор с отчаянными криками.

Темные фигуры показались на платформах нижних крыш и соскакивали во двор, за ними следовали другие; в то же время ворота затрещали под ударами кольев из изгороди кораля и вскоре были сорваны с петель.

Гасиенда была взята.

В эту критическую минуту из прерии донесся резкий звук трубы.

— Ура! Смелей, друзья! — крикнул поляк, выхватывая саблю, и устремился на врагов. — Это граф! Наши идут на помощь!

Сильный удар старого солдата поразил предводителя отряда апачей, пробравшегося в гасиенду по крышам.

Выстрелы загремели снова, звук трубы снаружи становился все сильнее и сильнее, и наконец грянул мощный залп перед самой гасиендой.

— Ура, граф! Ура, Альбан! Ура! — слышалось со всех сторон. Снаружи гремели залпы за залпами и раздавалась команда офицеров: «Смерть краснокожим! Не щадить никого!»

В самом деле, это был граф, подоспевший в самую критическую минуту.

Наши молодые читатели помнят, в каком критическом состоянии оставили мы графа, но это состояние так же быстро прекратилось, как наступило. На бледном лице внезапно появился румянец, больной приподнялся и, к удивлению и восхищению ухаживавших за ним слуг, крикнул громовым голосом: