Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Да… Но времена меняются, — говорил старик, — пушного зверя мало по сравнению с прежним. Страна становится все более и более населенной.

Три месяца они были в пути, следуя по хорошо утоптанной дороге к Зеленой реке, от нее к юго-востоку. У Эмигрант-Кэп они спустились к Сиерра-Неваде и двинулись по долине Сакраменто. В город Сакраменто они пришли в последних числах сентября. Спенс взял Дэви с собой в дом старого своего друга Брьюстера. Он рассказал ему историю мальчика, просил Брьюстера приютить его и взять на себя заботу об его образовании.

Жена Брьюстера сразу полюбила Дэви и стала глядеть на него как на сына.

— Он будет нашим мальчиком, — говорила она. — Если бы жив был наш Генри, он был бы тех же лет, что и этот! Я буду очень рада видеть его у нас в доме.

— Я смогу во многом помогать вам, мадам, — говорил Дэви, — я вел домашнее хозяйство моего отца.

— Спасибо вам, дорогой, — ответила добрая миссис Брьюстер, — но это не детское дело. Здесь много интересного для умного мальчика; но мы посмотрим.

— Этот мальчик заплатит вам за свое воспитание, — говорил Спенс, передавая Брьюстеру кожаный мешочек с золотом и монетами.

До юношеских лет жизнь Дэви в доме Брьюстера протекала вполне счастливо. В школе, где он учился, был очень хороший преподаватель, правда, немного суровый, но обладавший редкой способностью заинтересовывать своих учеников. Дэви, как и многие другие ученики, недолюбливал книг; тем не менее он занимался весьма усердно, так как дал слово Спенсу быть хорошим учеником. А Спенса он любил до обожания: Спенс спас его жизнь и пристроил его в доме хороших людей. Дэви работал и нетерпеливо ждал того момента, когда он будет иметь возможность присоединиться к его компании и оказаться среди мужественных рейнджеров, ведущих суровую и бродячую жизнь в горах и прериях. В течение своего ученичества, когда он рос и выравнивался как стройная сосенка, он помогал Генри Брьюстеру в его лавке. Лавка вела оживленную торговлю с золотоискателями, западными фермерами, путешественниками, которые здесь временно останавливались или возвращались на восток к насиженным местам. Для миссис Брьюстер Дэви стал так дорог, что она смотрела на него как на своего собственного сына. Действительно, Дэви находил тысячу способов помочь ей, облегчить ее работу, и пожилая дама благословляла тот день, когда Спенс привел к ним в дом этого сироту.

— Он самый лучший мальчик, какого я когда-либо видела, — говаривала она мужу и соседям. — Его ум брызжет остроумием, в нем сидит бесенок, который не позволяет никому из товарищей соперничать с ним. Но он удивительно нежен и мил; сердце у него золотое.

Последние годы юношества Дэви были несколько тусклы и однообразны, вероятно, потому, что он был обеспечен и жизнь его протекала в тихой и мирной обстановке. Но эти дни кончились, как только он достиг двадцати лет. Миссис Брьюстер с годами начала дряхлеть и все чаще прихварывать, и, хотя она старалась поддерживать в себе бодрость духа, тем не менее болезнь взяла свое: она умерла на руках у Дэви. Через несколько дней после ее смерти старик Брьюстер сказал Дэви, что он намерен вернуться на родину в Индиану.

— Что же делать? — говорил он Дэви, когда они сидели вдвоем в опустевшем доме. — Жена умерла, и у меня нет ни малейшего желания оставаться здесь. Я, слава Богу, поработал довольно. У меня теперь достаточно средств, чтобы прожить остаток дней в покое и комфорте. Поедем, Дэви, со мной! Я куплю хорошую ферму в Дирборне на берегу Огайо; мы заживем припеваючи. А когда умру, все оставлю тебе.

— Дядя Хенк, — говорил Дэви, — вы были для меня добрым отцом, и я глубоко ценю все, что вы для меня сделали. Если я нужен вам, я поеду; но, скажу откровенно, меня тянет на запад. Там есть работа, которую, чувствую, я должен сделать. Вы знаете, при каких обстоятельствах погиб мой отец: он был убит белым человеком, зарублен топором… Не было дня, дядя Хенк, чтобы я не думал об убийце. Я должен найти его и расплатиться с ним. Если я только нападу на его след, я буду гнаться за ним годы, пока не задушу его голыми руками. А потом здесь будет строиться железная дорога, о которой за последнее время так много говорят. Некоторые, правда, думают, что она никогда не будет построена, но это неверно, дядя Хенк: отец верил в нее всем сердцем. Это-то и толкнуло его на запад — искать проход через холмы и горы. Он часами рассказывал мне об этой дороге и о том, какое громадное значение она должна иметь для страны. Его постоянное желание было, чтобы я принял участие в ее постройке. Может быть, вы думаете, что я глуп, но я верю: мой отец был очень дальновидный человек; он крепко надеялся, что я найду способ приложить к этому свой труд. Мне тяжело расстаться с вами, дядя Хенк, но что же поделаешь. Я чувствую, что должен поступить именно так. Мне хотелось бы, чтобы вы поняли меня. Однако я охотно пойду с вами, если вы скажете, что я вам действительно нужен.

Генри Брьюстер вынул трубку изо рта, — ту самую старую трубку, которую покойная миссис Брьюстер так часто ругала, — и несколько минут оставался неподвижным, пристально глядя на колеблющееся пламя в камине.

— Я понимаю, — начал он медленно. — Ты на правильной дороге, Дэви. Я, конечно, не сторонник мщения, закона «око за око, зуб за зуб», но я понимаю тебя. Я тоже шел бы до тех пор, пока не добился бы, чтобы мои руки схватили за горло этого дьявольского убийцу и задушили его.

— Я еще не знаю точно, где он, — сказал Дэви, — но мне известны места, где он бродит с чейенами. Это — к востоку от форта Ляриме. Он обитает где-то там, среди холмов. В последний раз я слышал, что этот мерзавец вернулся к Ляриме. Я намерен, если вы не нуждаетесь во мне, поехать с вами на восток до этого форта, разыскать Спенса и, быть может, узнать от него кое-какие новости.

— Великолепно! — сказал Брьюстер. — Ты теперь взрослый человек, Дэви; немногие здесь умеют так хорошо владеть ружьем, револьвером и кулаками, но все-таки тебе понадобится длинноголовый Спенс. Я очень люблю тебя, мой милый, но на твоей дороге не встану — иди, куда зовет сердце.

У Брьюстера был знакомый, которому очень хотелось поскорее купить лавку и начать торговлю. Он дал хорошую цену, и дело скоро было покончено. Когда все было распродано, за исключением некоторых домашних вещей, необходимых в хозяйстве, Брьюстеры окончательно подготовились к путешествию. Как-то утром Брьюстер удивил Дэви, буквально привел его в восторг, подарив ему великолепного, сильного и быстроходного полукровка-жеребца с полной сбруей. На жеребце было прекрасное мексиканское седло и уздечки с серебряным набором. Но самым ценным подарком были ружье и пара новых револьверов Кольта.