Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

— А, ну то-то, я было подумал о чем-то другом. Полно, не бойтесь! Все предосторожности будут, конечно, соблюдены. Когда я отведу в нужное место лошадей, вернусь, и тогда мы сочтемся. Хотя вы должны оказать полное доверие незнакомцу, который придет к вам от меня за лошадьми, однако денег ему не давайте, я лучше после сам их получу.

— Хорошо. А что, этот человек знает дорогу, по которой ему придется идти к моему дому?

— Конечно. Он же мне и указал ее!

— Но как же я узнаю, что это именно тот человек, которого вы ко мне прислали?

— Когда он подойдет к вам, то спросит: «Далеко отсюда до Фурш Лафава?», а вы ему отвечайте: «Очень близко, мой дом стоит на берегу реки». Затем он спросит: «Хороши ли окрестные пастбища?» Наконец, когда он попросит у вас дать стакан воды, вы можете больше не сомневаться, что это и есть тот самый человек.

— Вот и прекрасно! Лишние предосторожности не помешают. Ведь у меня могут в это время быть не только соседи, но и моя воспитанница, которая не должна ничего знать. О наших тайнах знает лишь моя жена, да и то я нахожу это опасным. Итак, прощайте, дружище, спокойной ночи. Мне пора. Как это вы рискуете оставаться в доме, про который рассказывают…

— О, это детские сказки, не больше!..

— Но что с вами? Чего вы насторожились?

— Мне послышался топот лошади.

— Этого не может быть! Наши лошади привязаны дальше чем за четверть мили отсюда. Ну, теперь, кажется, дождь перестал, идем!

В хижине опять воцарилась мертвая тишина. Браун, лежа на своей постели, ломал голову над вопросом, что это были за люди и какие они обсуждали дела. Наконец, он решил получше воспользоваться оставшимся временем, накрылся с головой одеялом и заснул. Ему опять приснилась Мэриан. Она, казалось, избегала объятий своего жениха, а тот прилагал все- усилия, чтобы поймать ее. Наконец он схватил молодую девушку, которая, придя от этого в ужас, кричала о помощи среди темной ночи и бури.

Браун, полуочнувшийся от этого страшного сна, сбросил с себя одеяло и встал. Он все еще недоумевал, действительно ли он слышал крик, или это ему приснилось.

Начинало рассветать.

Браун вышел из хижины, оседлал лошадь и немедленно тронулся в путь.

Первые признаки утра, бодрящий предрассветный ветерок и быстрота езды вернули всаднику прежнее приятное расположение духа.

Вдруг из-за поворота тропинки Браун лицом к лицу столкнулся с каким-то человеком.

— Ассовум! — воскликнул он, узнав в этом человеке своего друга краснокожего. — Как я рад тебя видеть! Куда идешь?

— Я уже пришел! — ответил индеец, пожимая руку Брауну.

— Так, значит, ты шел ко мне навстречу? Что случилось?

— О! Очень много! Разве брат мой ничего не слыхал?

— Нет, нет, говори скорее!

— Неужели ты не знаешь ничего?

— Клянусь тебе, ничего! — весело воскликнул Браун. — Ведь я находился по ту сторону Арканзаса, откуда же мне знать, что здесь случилось?

— Но ведь это случилось до твоего отъезда!

— А, так ты говоришь о моей ссоре с Гитзкотом?

— Гитзкот убит! — строго произнес Ассовум, пристально глядя в глаза Брауну.

— Неужели? — искренне удивился тот. — Это ужасно!

— Еще ужаснее то, — подхватил индеец, — что виновником убийства считают моего белого друга. Конечно, никто не думает обвинять тебя за это, находя, что ты был вправе убить регулятора после его угроз…

— Ассовум! — решительно возразил молодой человек. — Ассовум, клянусь честью, я не виновен в этом! С тех пор, как я расстался с Гитзкотом у Робертсов, я больше его не встречал! Неужели и ты считаешь меня убийцей?

Индеец только улыбнулся на эти слова возмущенного молодого человека.

— Ассовум, — сказал он, — не имел бы своим другом убийцу и грабителя!

— Что? Так, значит, меня еще и в грабеже обвиняют?

— Да, некоторые злые люди говорят так. Но Гарпер и Робертс не допускают и мысли об этом.

— Дай Бог, чтобы все разъяснилось! — воскликнул Браун.

— Я сейчас осмотрю твою ногу, — сказал индеец, вытаскивая томагавк.

— Зачем? — удивился Браун. — А, ты измерил следы убийцы?

— Да, — ответил краснокожий, прикладывая рукоятку томагавка к подошве сапога Брауна. — Так и есть! — радостно воскликнул он. — Твоя подошва на три четверти дюйма длиннее!

— Но не забудь, Ассовум, — сказал Браун, — что во время отъезда на мне были мокасины, а не эти сапоги. Там, на месте убийства, значит, были только следы сапог?

— Да, да, — отвечал Ассовум; лоб его наморщился от раздумья, и он некоторое время молча стоял около своего белого друга, что-то соображая.

— Ну ладно, — сказал он. — Теперь тебе пора возвращаться домой. Твой дядя от пережитого волнения захворал. Брату моему нужно поскорее оправдаться от возводимого на него обвинения.

— Так идем скорее, дорогой Ассовум! — отозвался Браун.

Индеец молча кивнул и пошел обратно по той же дороге, откуда пришел навстречу молодому человеку. Брауну чуть не рысью пришлось ехать, чтобы не отстать от быстро шагавшего Ассовума, который на ходу рассказал своему спутнику все подробности находки и убийства Гитзкота.

Краснокожий сообщил еще, что утром того же дня встретил какого-то всадника на высокой лошади, но не мог разглядеть его лица, скрытого под полями сомбреро.

— Вероятно, это был один из тех людей, — сказал Браун, — разговор которых я слышал в хижине.

По дороге путники завернули на ферму Сингера, чтобы захватить у него лодку, так как река сильно вздулась и бурлила, и вброд через нее переправиться было бы затруднительно. Фермер с готовностью предложил им свою лодку, обещая на следующий день прислать лошадь Брауна со своим сыном прямо на ферму Гарпера, куда направились молодой человек с индейцем.

— Будьте поосторожнее, — предупреждал фермер, — река сегодня очень неспокойна, а моя ореховая скорлупка легко может перевернуться.

— О, вам на этот счет нечего беспокоиться: я сам недурной пловец, а Ассовум лучше всех здесь в окрестностях умеет управляться с лодкой.

— Ну хорошо, а лошадь вашу я завтра пришлю к мистеру Гарперу. Вас также зовут Гарпером?

— Нет, я — Браун.

— Браун? — удивился фермер. — Надеюсь, не тот Браун, который, как говорят…

— Про которого рассказывают, что он убийца Гитзкота, хотите вы сказать? — спросил Браун — Да, это я! Но это говорили за время моего отсутствия. Теперь я возвратился, и сумею доказать свою невиновность.

— О, я из без того готов вам поверить, видя ваше открытое и честное лицо! — отозвался фермер.

— Ассовум, нам пора! — сказал Браун, прощаясь с фермером.

— Я готов! — отозвался стоявший у дверей индеец.

Путники дошли до берега и уселись в лодку. Ассовум сел за руль, а Браун на весла. Вскоре легкая лодка, управляемая ловкой рукой краснокожего, скрылась за поворотом реки. К концу дня путники достигли более широкого и безопасного места реки, благополучно миновав все опасные места. Браун бросил весла, а Ассовум продолжал править. Начало темнеть.