Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

— Ну, не так сердито! Теперь даже краснокожий не может помешать мне. Я позабочусь о том, чтобы ты нас не выдала.

— Бог моего народа, Маниту, поможет мне отделаться от тебя! — воскликнула Алапага, вырываясь из его рук и выхватывая томагавк. — Я убью подлого человека!

С этими словами индианка бросилась на Роусона. Тот, изумленный такой переменой в своей кроткой ученице, с ужасом отпрянул назад, но все-таки не избежал бы смерти, если бы нога индианки не скользнула, попав на кучу сырых листьев. Падая на землю, Алапага попала прямо в руки своего врага…

— Что там так долго возится Роусон? — нетерпеливо спрашивал между тем Коттон у своего спутника. — Ведь если он будет так громко ругаться с индианкой, то его услышат охотники, которых теперь, думаю, немало в лесу!

— Он должен скоро вернуться, — ответил Уэстон, утомленный трудной работой, — грести и тащить лошадей, проявлявших сильное беспокойство в холодной воде.

Оба стали внимательно прислушиваться. Вдруг среди ночной тиши резко раздался крик индианки.

— О, черт бы побрал этого Роусона! — разразился Коттон. — Если Алапаге удастся удрать от него, то через несколько часов за нами ринется в погоню весь округ!

— Но все-таки я не думаю, что он решится прикончить ее, — сказал Уэстон, несколько встревоженный наступившей после крика тишиной. — Мистер Коттон, как вы думаете, неужели он отважится на убийство?

— Перестаньте молоть чушь! — сердито сказал Коттон. — Неужели вам хочется самому сунуть голову в петлю, приготовленную регуляторами?! Роусон прекрасно знает, что ему следует делать. Однако довольно распускать слюни из-за убийства какой-то индианки! Вон, наконец, место, куда хотел прийти Роусон.

Через минуту раздался условный сигнал и к лодке подошел по воде сам Роусон.

— Вот вам и ужин! — сказал он, бросая в лодку кусок жареной оленины.

— Что вы сделали с индианкой? — с тревогой спросил Уэстон.

— Не беспокойтесь, она теперь в надежном месте, а до остального вам нет никакого дела! Давайте сюда поводья лошадей, а сами держитесь за руль. Течение здесь быстрое, и надо быть готовым ко всему. Нет ли только у вас какой-нибудь тряпицы? — спросил Роусон, передавая опять поводья Уэстону.

— Что это у вас с плечом? — спросил Коттон, увидя кровь на рубашке Роусона.

— О, это пустяки, — хладнокровно отвечал тот. — Индианка ткнула меня своим томагавком, я вырвался и… ну, да остальное уже несущественно.

В это время лодки приближались к тому месту реки, где к ней вплотную подходили отроги гор, сплошь покрытые густыми лесами из сосен, елей, лиственниц и орешника.

— Сейчас мы приедем к месту, где я должен покинуть вас. Осторожнее! Не забрызгайте меня водой! Прощайте, друзья мои, не забудьте место, где вам самим нужно высадиться!

Роусон выскочил из лодки и скрылся в лесу, а Коттон и Уэстон продолжали свое путешествие, затрудненное сильным в этом месте течением реки и постоянными водоворотами. Только благодаря опытности и уменью Коттона, удалось удачно справиться с лодками и лошадьми. Наконец, они достигли указанного Роусоном места.

— Ну, теперь лошади могут топать ногами сколько угодно. Скоро им придется проскакать изрядное расстояние. Подержите-ка, Уэстон, поводья, я только опрокину одну лодку и спрячу в кустах, а другую пущу вниз по течению!.. Теперь в путь! — сказал Коттон, выходя на берег. — Нам следует поторопиться!

— А вы не собьетесь с дороги?

— Нам бы только выбраться из густых зарослей тростника, повыше в горы, а там-то пойдет уже ровная дорога, по которой я неоднократно ездил. Ну, садитесь-ка верхом, да и в путь!

Уэстон набросил на спину одной из лошадей бизонью шкуру, подтянул ее подпругой, сел верхом и последовал за товарищем, ведя, как и тот, двух лошадей в поводу. Какое-то время слышался только треск ломаемого лошадьми тростника. Наконец, затих и этот треск и водворилась полная тишина.

Через час после того, как четверо конокрадов расстались у реки, причем Джонсон поскакал дальше, а другие поплыли в лодках, к тому же месту подскакал Гарфильд с товарищами, освещая дорогу смоляными факелами.

— Они проезжали здесь! — воскликнул Гарфильд. — Вот их следы! Эти наглецы отважились ехать по большой дороге. Чудесно! Скоро мы догоним их и заставим дорого заплатить за причиненное беспокойство.

— Не думаю, — вмешался Кук, — чтобы они стали поджидать нас. Ясность самих следов указывает на то, что разбойники скакали во весь опор. Нам нужно гнать что есть мочи, если мы хотим догнать их.

— Я согласен загнать своих лошадей, лишь бы схватить проклятых конокрадов и повесить их немедля!

— Конечно, надо раз и навсегда избавить наш округ от этих подлых разбойников!

— Нет ли на реке где-нибудь поблизости опасных мест? — спросил Гарфильд, подъезжая к реке.

— Не беспокойтесь, — отвечал Куртис. — Реку я здесь знаю, как землю собственной фермы. Поезжайте следом за мной.

Он поехал вперед и скоро спустился к самой воде. Всадники, один за другим, длинной цепью тянулись за ним.

— Есть ли тут следы? — спросил Гарфильд.

— Совершенно ясные, — ответил Куртис. — Но бандиты и не могли выбрать другого места для переправы. На том берегу мы тоже найдем следы.

Выбравшись на другой берёг, Куртис предложил спутникам бросить факелы, теперь, по его мнению, уже больше не нужные, из опасения, чтобы конокрады не заметили преследователей по свету. Все последовали этому совету. Гарфильд, осветив еще раз дорогу и заметив на ней ясные отпечатки лошадиных копыт, бросил и свой факел со словами:

— Теперь я не думаю, чтобы мы могли сбиться с пути: потерять столь четкие следы невозможно!

— Конечно, — отозвался Куртис. — Теперь рассветает рано, и более твердого грунта, на котором не так заметны следы, мы достигнем тогда, когда будет уже совершенно светло.

— Вперед! — закричал Гарфильд, дав шпоры лошади. — Первому, кто заметит бандитов, обещаю в награду бочонок виски.

Громкое «ура!» встретило это предложение, и всадники с удвоенной энергией понеслись по следам Джонсона.

Под вечер того же дня, в который произошли столь знаменательные события, через реку Арканзас переезжал большой паром, с двумя гребцами гигантами-неграми, направляясь из Питсбурга на другой, южный берег реки. На пароме, кроме гребцов, находился только один белый человек с лошадью. Расплатившись с неграми, он пустил свою лошадь на берег, предоставив ей полную свободу, которой она тотчас же и воспользовалась, принявшись щипать свежую, сочную траву, росшую на берегу.

— А что, маса, — спросил белого всадника один из негров-перевозчиков, родом с берегов Конго, имевший, благодаря сильно выдавшимся скулам, толстым губам и приплюснутому носу, довольно свирепый вид, — ведь здесь нет поблизости никакого жилья. Где же вы остановитесь?