Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

Шерифы, судьи и прочие власти, невзирая на строгое запрещение применения местными жителями закона Линча, ничего не могли поделать. Да и как стали бы они преследовать неизвестных преступников, когда зачастую и самое преступление проходило бесследно, не достигнув их ушей?

Беда заключалась, однако, в том, что регуляторы не всегда бывали беспристрастны и карали только явных преступников. Иногда личная месть, оскорбленное самолюбие, увлечение заставляли регуляторов необдуманно лишать жизни совершенно неповинных граждан.

Однажды в Уайт-Коунти регуляторы захватили одного совершенно безвинного человека и, привязав его к дереву, стали бить плетьми, стараясь заставить его сознаться в преступлении, которого тот не совершал. Бедная жена этого фермера не вынесла тяжелой сцены наказания мужа и через несколько дней скончалась от горячки. Правда, впоследствии фермер доказал свою невиновность и в отместку убил предводителя регуляторов, но впечатление их проступка едва ли могло изгладиться. Поговаривали, что и Гитзкот принадлежал тогда к тому печально известному отряду регуляторов и что именно указанная выше причина и послужила поводом к его изгнанию из Коунти.

Гитзкот славился как человек крайне надменный, задира, чрезвычайно дикого и свирепого нрава. Но люди, даже не желавшие с ним иметь никакого дела, вынуждены были все-таки признать его честность и храбрость. Остальные регуляторы, принадлежавшие к его отряду, были все больше из окрестных фермеров; все они носили карабины, ножи и кинжалы, сам же Гитзкот, как еж щетиной, был увешан всяким оружием.

Робертс окликнул подъезжавших всадников и осведомился, уж не с индейцами ли они собираются сражаться, если вооружились с ног до головы.

— Какие там индейцы! — ответил Гитзкот. — Конокрады опять появились в нашей местности и неподалеку от реки Арканзас увели четырех лошадей у Роулеса. Судя по следам, воры отправились на юго-восток, но, к несчастию, проклятый дождь смыл следы, и мы принуждены были разделиться на несколько отрядов, чтобы оцепить округу. Вот, направляемся к Вилькинсу, чтобы выработать дальнейший план. Не пожелает ли кто-нибудь из вас присоединиться к нам?

— Ну, уж только не я! — отозвался Робертс.

— Напрасно! Ведь у вас такой табун прекрасных лошадей, что не сегодня-завтра и к вам могут пожаловать нежданные гости.

— Вот мы и подождем, пока это случится! Однако, джентльмены, прошу слезть с лошадей и закусить чем Бог послал.

— С величайшем удовольствием! — отозвался Гитзкот, тотчас же спешиваясь. — Нам предстоит еще порядочный конец, а подкрепиться никогда не мешает!

Остальные регуляторы последовали примеру своего предводителя и тоже сошли с лошадей. Некоторые из них, знакомые с Брауном, подошли к нему поздороваться

— А вы, молодой человек, отчего не хотите поддержать наше правое дело? — спросил его Гитзкот.

— Оттого, во-первых, что я совершенно незнаком с этой местностью и редко бываю здесь. Я постоянно в разъездах: сегодня здесь — завтра там. Во-вторых, скажу откровенно, я не уважаю вашего образа действий, иногда прямо-таки бесчеловечного.

— Ого, джентльмен, нужно пожить здесь подольше и тогда уже судить о наших действиях! — сердито пробормотал Гитзкот.

— Пожалуйста, господа, войдите в дом! — раздался с порога голос Робертса, как нельзя более кстати прервавший обострявшийся разговор Брауна с Гитзкотом. — Садитесь и принимайтесь за еду, будьте как дома!

Большинство фермеров чинно сидели за столом, не без уважения относясь к находившемуся здесь проповеднику, так как и сами были методистами. Только Гитзкот беспокойно ворочался на своем стуле, бросая в сторону Роусона довольно недружелюбные взгляды. Если бы не присутствие женщин за столом, регулятор наверное бы разразился потоком брани по адресу проповедника.

— А не найдется ли у вас глотка виски? — прервал молчание Гитзкот, утираясь рукавом куртки. — После того, чем угостила нас миссис Боувит, у меня все время свербит в горле.

— Мы вовсе не держим спиртных напитков! — возмутилась набожная хозяйка. — Да и миссис Боувит сделала бы лучше, если бы тоже не держала их.

— Вот-вот! И я тоже говорю! Чем держать какую-то дрянь, лучше вовсе ее не иметь, — отозвался Гитзкот, как бы не поняв, что хотела сказать хозяйка.

— Мистер Гитзкот, неужели вы не понимаете, что здесь лучше совсем не поднимать разговора о виски? Он, как видите, неприятен почтенной миссис Робертс! — вмешался Роусон.

— Мистер Роусон, неужели вы не понимаете, что вам лучше держать язык за зубами и не совать нос в чужие дела?! — иронически произнес регулятор.

— Господа! — заявил вошедший в это время Робертс, желая замять неприятный разговор. — Я велел задать корма вашим лошадям.

— Чрезвычайно благодарны за это! — отозвались регуляторы и стали подниматься из-за стола.

Затем все отправились на двор, 1де, усевшись на стволах спиленных деревьев и пнях, стали обсуждать различные планы, каким бы образом поймать конокрадов.

— Рано или поздно, но мы поймаем их, — заявил Гитзкот, — и тогда уж пусть они поберегутся! Я их повешу на ближайшем дереве! Бй-богу!

— По-моему, слишком жестоко наказывать смертью кражу! — заметил Браун.

— Жестоко, говорите вы? Да ведь с пропажей лошадей фермер теряет все. Я недавно продал трех лошадей за хорошие деньги, и вот они, у меня в кармане! А что бы я стал делать, если бы лошадей украли? Все пошло бы прахом. Нет, не будет пощады этим разбойникам! Я сам рискую жизнью в этой борьбе, и если выйду победителем, то пусть они берегутся! — Гитзкот возбужденно всадил нож в дерево, на котором сидел. — А, — прибавил он, завидя выходившего из дома проповедника, — вон опять появился наш почтенный джентльмен!

Роусон, как бы не слыша обращения Гитзкота, велел слуге-негру приготовить ему лошадь.

Гитзкот, видя, что проповедник не желает обращать на него внимания, поднялся и громко сказал:

— Ну-с, господин святоша, я думаю, вы должны что-нибудь ответить на мое обращение, черт бы вас побрал!

Не успел никто и слова сказать, как Браун подлетел к Гитзкоту, схватил за шиворот и с такою силою перекинул его через древесный ствол, что, упав навзничь, тот расшибся в кровь. Остальные регуляторы мигом бросились между Брауном и упавшим предводителем. Тот вскочил на ноги, вытащил воткнутый в дерево нож и ринулся на обидчика. Билл, однако, не оробел и, вытащив из-за пояса пистолет, прицелился в противника.

Гитзкот, очевидно, не ожидавший такого отпора, хотел схватиться за карабин, но товарищи не дали ему этого сделать.

— Не мешайте, черт вас подери! — зарычал разъяренный кентуккиец. — Я сейчас по-свойски разделаюсь с этим молокососом!

— Пускай попробует, — возразил Браун, тоже вытаскивая нож, — посмотрим, кто с кем разделается!