Роберт Говард - Долг стрелка

Теперь рыцарь вышел на переднюю линию укреплений и с любопытством смотрел на наступающих кочевников — коренастых воинов на низкорослых лошадях, с квадратными плоскими лицами, лишенные юмора и сострадания, чьи доспехи были из прокаленной кожи, лака и железных пластин, прикрученных друг к другу. Он поморщился, разглядев, что у каждого воина короткий тяжелый лук и множество стрел. С первого взгляда рыцарь понял, что эти стрелы пробьют обычную кольчугу, как бумагу. Еще у каждого всадника было копье, боевой топор с короткой ручкой, булава и изогнутая сабля, которая была много легче, чем двуручные ятаганы катайцев.

Ругла, стоя за плечом рыцаря, указал на гигантского всадника, скакавшего перед воинством.

— Субэтаэй, — прорычал генерал. — Воин из ледяной тундры с сердцем холодным, как его родная земля. Он может скрутить железное древко копья петлей голыми руками. Высокий красавчик, который скажет рядом с ним — Джэбэ-нойон. У него серебряная кольчуга и плюмаж из перьев цапли. И, во имя Эрлика, там сам Кассар Могучий — оруженосец хана. Ну… если самого Чингисхана тут нет, то он вскоре появится, потому как он никогда не выпускает Кассара далеко из поля зрения. Потому как оруженосец хана — дурак, всегда полагающийся только на свою физическую силу. Он опасен только в ближнем бою.

Взгляд холодных серых глаз Годрика уставился на гиганта Субэтэя. Рыцарь чувствовал, как в нем растет ненависть к этому воину, не реальная ненависть, а та жажда боя, которую чувствует воин, столкнувшись с равным себе по силе. Сначала Годрик собирался вступить в переговоры, но, очевидно у монголов были совершенно иные планы. Они затопили плато, словно поток, хлынувший из ада, а впереди неслись отряды конных лучников.

— Вниз! — взревел Годрик, резко опустив правую и левую руки. — Прячьтесь за скалы! Пикейщики и меченосцы ложитесь на землю! Лучники, ответный огонь.

Ругла повторил приказ, и стрелы защитников ударили по наступающим. Но усилия оказались явно недостаточными. Вид наступающей орды превратил защитников Джахадура в камень. А Годрик никогда не видел, чтобы воины стреляли с седла, как делали это монголы. Они едва достигли расстояния полета стрелы, а защитники Катая уже начали падать замертво. Рыцарь почувствовал, что воины струсят и бросятся в рассыпную перед безумной слепой яростью монголов, когда на них обрушатся передовые отряды тяжелой кавалерии монголов. Воин рядом с Годриком взревел и упал навзничь со стрелой в горле, крик ужаса пронесся по рядам защитников Катая.

— Глупцы! — разбушевался Годрик, что есть силы ударив кулаком левой руки по ладони правой. — Всадники никогда не смогут прорваться в город, если вы выстоите! Стреляйте из луков! Сражайтесь, черт побери!

Лучники монголов свернули в разные стороны, и в щель между ними хлынули воины. Теперь самое время было разбить строй нападавших, но лучники Джахадура были или слишком испуганы, чтобы точно стрелять, или бросились бежать. Старый Ругла кричал, рвал волосы, проклиная тот день, когда родился, но ни один из монголов замертво не выпал из седла. Даже на таком расстоянии Годрик, стоя на баррикаде, видел широкую улыбку на лице Субэтэя. Выкрикнув очередное проклятие, рыцарь вырвал копье из руки воина, стоявшего рядом, и метнул его во врага, вложив в это бросок всю силу своих рук. Для обычного копейщика расстояние между рыцарем и монголом было слишком велико, но монгол, скакавший рядом с Субэтэем упал, пронзенный насквозь. Воины Черного Катая разом победно взвыли. Этих всадников, в конце-концов можно убить! К тому же ни один смертный не мог метнуть копье на такое расстояние! Годрик же, стоя на вершине баррикады в своих тяжелых доспехах напоминал ожившего человека из железа — сверхъестественное, непобедимое создание. Как можно победить их, когда их ведет такой воин? Огонь жажды битвы вспыхнул в их сердцах, и они неожиданно обрели утерянное мужество.

С криками хлынули они назад к каменной баррикаде, и на монголов обрушился ливень стрел. И на таком расстоянии промахнуться было невозможно. Длинные стрелы пробивали щиты и кольчуги, пронзая тела монголов. И нападающие не выдержали. Ливень стрел не сломил ряды монголов, но заставил их, развернуться, описав полукруг, помчаться назад. Дикий вопль триумфа пронесся по рядам защитников Джахадура, потом они стали, потрясая копьями, выкрикивать насмешки.

Старый Ругла был в восторге, но Годрик только прорычал что-то невнятное себе под нос, а потом усмехнулся. По крайней мере, ему удалось вернуть мужество воинам Черного Катая. Но с другой стороны, он отлично понимал, что и он, и Ругла, и все защитники города погибнут до конца дня. И Юлита… Но сейчас он не мог позволить себе думать о ней. В итоге он выругался, пытаясь разогнать кровавый туман, затянувший его взор.

Хвосты яков развевались, литавры забили совершенно в ином ритме. На этот раз монголы ехали осторожнее. По приказу Годрика его люди не стреляли в ответ, прячась за баррикадами. Сам он стоял распрямившись, доверившись крепости свой брони. Он стал главной целью, но стрелы отскакивали от его щита или раскалывались, ударившись о его кольчугу.

Всадники подъехали ближе, уже устав натягивать тяжелые луки, и тогда Годрик отдал приказ ответить им. Короткая перестрелка почти в упор оказалась яростной, но краткой. Легкая кавалерия повернула назад, и многие седла были пустыми, но Годрик отлично понимал, что настоящую угрозу представляет тяжелая кавалерия. Эти всадники направились к защитникам быстрой рысью, не обращая внимания на стрелы — они летели вперед, словно болты, выпущенные из арбалетов.

Проливной дождь стрел обрушившийся на нападавших и расстроил их ряды, но всего в ста футах от баррикад. Один всадник прорвался к баррикаде, и перед Годриком выросла окровавленная фигура. Когда монгол поднялся на стременах, пытаясь достать рыцаря, десяток копий, вылетев из-за спин лучников, пронзили его.

И вновь монголы отступили. Но в этот раз потери их были серьезными. Теперь все плато оказалось усеяным телами убитых и умирающих.

Монголы понесли слишком большие потери. Они не привыкли к такому. Но по тому, как кочевники приготовились к третьей атаке, Годрик понял: в этот раз стрелы их не остановят. Отчасти он восхищался их мужеству.

Стрелы были на исходе. Черный Катай, как и во всем, относящемся к войне, пренебрегал производством стрел. Большая часть стрел в колчанах воинов оказалась охотничьими. Они были хороши только на небольшом расстоянии. На этот раз не было перестрелки между лучниками. Лучники Субэтэя смешались с первыми рядами копейщиков и мечников, и, когда враги приблизились, их встретил поток стрел.

— Держите копья! — проревел Годрик, сжав топор, который забрал у одного из защитников. — Лучники, назад. Копейщики, на стену!