Роберт Говард - Долг стрелка

В следующий момент стремительно несущаяся орда красной волной захлестнула баррикаду. Очевидно, монголы не рассчитали крепость каменной стены, не зная насколько она крепка, особенно после того как её укрепили… Они не могли скакать по развалинам.

Лошади налетели на баррикаду, ломая кости, и нападавшие были поражены. Без сомнения, монголы были готовы пожертвовать первой линией нападающих, но бойня оказалась больше, чем они могли рассчитывать. Вторая линия, несущаяся по горячим следам первой, завязла у стены в извивающихся останках, а третья понеслась по ним. Вся линия баррикад превратилась в единое кровавое месиво. Дико ржали лошади, вопили обезумевшие люди, умирающие кричали, в то время как те, кто был жив, залитые кровью, яростно рубили друг друга.

Задние ряды безжалостно топтали своих умирающих товарищей. Земля была завалена убитыми и ранеными. Тем не менее некоторым из монголов удалось добраться до линии защитников, а потом они предприняли отчаянную попытку, перебраться через стену. Они умерли словно крысы, загнанные в ловушку, и это воодушевило воинов Черного Катая.

Один из нападающих, гигант с жестоким лицом, осадив коня, снес железной булавой голову копьеносца-защитника. С обеих сторон послышался крик:

— Кассар!

— Кассар, говоришь! — проворчал Годрик, сделав шаг на край баррикады. Гигант приподнялся на стременах, и когда его булава качнулась в замахе, боевой топор в правой руке Годрика обрушился на его остроконечный шлем. Топор и шлем разлетелись на куски, конь упал на колени. А потом конь повалился на бок, подминая под себя мертвого всадника.

Годрик отшвырнул разбитый топор и подхватил булаву противника, которая упала на камни. И тут старый Ругла закричал:

— Богда! Богда! Богда! Гургаслан!

И все защитники разом подхватили его крик. Вот так Годрик приобрел новое имя, которое в переводе значило «Лев», и кровь окрестила «новорожденного».

Монголы вновь стали медленно отступать, и тогда Годрик взмахнув булавой закричал:

— Будьте мужчинами! Сражайтесь смело! Вы уже перебили врагов вдвое больше, чем вас!

Однако рыцарь знал, что самые серьезные испытания еще впереди. Монголы были деморализованы. Всадники от рождения, они наконец поняли, что верхом никогда не смогут захватить стены, которые защищают эти сумасшедшие. Теперь, вооружившись кривыми саблями и щитами, они спешились и выстроились. Словно черная волна прокатилась по равнине, заваленной трупами, и обрушилась на стену, ощетинившуюся копьями. Небольшие группы стрелков стреляли с флангов. Воины Черного Катая уже опустошили свои колчаны, а монголы только того и ждали.

Мгновение, и баррикады превратились в кровавый ад. Копья защитников ломались точно также, как кривые мечи нападавших. Монголы лезли на стену и падали замертво, образуя лестницу из мертвых тел. Большинство из нападавших были убиты копьями защитников, а те немногие монголы, кто пробился через барьер были перебиты мечниками.

Кочевники наступали волнами и откатывались назад. Их напор поражал. Не нужно было ни криков, ни команд, чтобы подгонять их. Годрик увидел Джэбэ-нойона, который вместе с монголами сражался пешим.

Волна за волной обрушивалась на барьер, постепенно разрушая её. Монголы несли чудовищные потери. Годрик был поражен их решимостью и желанием захватить малозначимое горное королевство. Но он понимал, что все будущее Чингисхана, как завоевателя, зависит от того, удастся ли ему искоренить оппозицию у себя в тылу. И великий монгол готов был дорого заплатить за это.

Стена рушилась. Монголы буквально растаскивали её на куски. Они не могли подняться на неё, но, вбивая копья между камнями, они ослабили кладку, а потом выламывали камни голыми руками. Они умирали, и их товарищи, шагая по их трупам, продолжали их работу.

Субэтэй спрыгнул с коня, снял с седла тяжелую изогнутую саблю и присоединился к пешим воинам. Он нацелился в центр стены и стал разваливать её голыми руками, не замечая ударов копий, которые отскакивали от его шлема и доспехов. В стене появилась брешь, и монголы лавиной хлынули туда.

Годрик отчаянно закричал и прыгнул, чтобы остановить эту волну демонов, хлынувшись в дыру в стене. Работая булавой, Субэтэй расчищал себе дорогу. Годрик закричал, призывая защитников отступать, и только тогда увидел, как Ругла парировал удары изогнутой сабли Джэбэ-нойона.

Старый генерал уже имел глубокую рану на бедре, и когда норман бросился на помощь, клинок монгола разрубил кольчугу, во все стороны брызнула кровь. Ругла медленно осел на землю, и Джэбэ-нойон резко развернулся, чтобы отразить яростный удар рыцаря. Монгол вскинул меч, чтобы отразить свистящую булаву, но гигантский норман нанес удар изо всех сил — удар, от которого нельзя было защититься ни с помощью искусства фехтовальщика, ни с помощью доспехов. Ятаган монгола разлетелся, шлем разъехался, а сам он рухнул на землю, словно оглушенный бык.

— Медведь Ругла, назад! — взревел Годрик, прыгнув вперед и размахивая булавой, готовый добыть врага, как порой человек добивает ядовитую гадину. Но, когда булава устремилась вниз, вперед выпрыгнул один из монгольских воинов. Широко раскрыв руки, он попытался закрыть павшего вождя, приняв удар на себя. Булава размозжила ему голову. Его труп упал на Джэбэнойона, а потом группа монголов стала теснить Годрика. В то время как защитники города, унесли сильно раненного Руглу за следующую стену, монголы вынесли из боя Джэбэ-нойона.

Отчаянно отбиваясь, Годрик отступил, окруженный приземистыми врагами, молча и отчаянно сражаясь за свою жизнь. Он добрался до следующей стены, за которой спрятались защитники, и на мгновение замер, прижавшись спиной в каменной стене, в то время как вокруг него сверкали копья и кривые сабли ломались о его доспехи. Пока броня спасала его, хотя на лодыжках у нормана были глубокие порезы, а от сильного удара по кольчуге отчасти онемела левая рука.

Тут защитники Черного Катая, перегнувшись через стену, расчистили местечко копьями и, подхватив рыцаря подмышки, подняли его на стену. Но битва продолжалась. Копья защитников раскалывались и ломались. Стрелы давно закончились. Половина защитников оказалась мертва. Большая часть остальных была ранена.

Но понимая, что отступать некуда, они сражались отчаянно, размахивая затупившимися топорами и ятаганами, словно битва только началась, и только смерть могла остановить их. В конце концов они были одной крови с непобедимыми демонами с равнин Гоби.

Вторая стена рухнула, и защитники отошли к последней линии обороны. Но на этот раз на голову монголов посыпались камни, однако прежде чем они смогли отступить, Годрик и еще пятьдесят человек, прикрывавшие отход, оказались отрезанными. Защитники решили вернуться через стену, чтобы помочь арьергарду, но полчища монголов не дали им пробиться к Годрику и остальным.