Сергей Кишларь - Аризона на троих. Самый быстрый

– Томагавк давно среди белых и перенял многие наши обычаи.

Когда индеец, подтверждая его слова, в очередной раз склонил голову, Джед изогнул в скупой улыбке уголок рта.

– Ладно, Томагавк, мы знаем, как достойно должен держать себя сын племени аравайпа. Наш гость работает репортёром и приехал из очень далёких мест. Сдаётся мне, ему не терпится задать тебе сотню-другую вопросов.

В знак того, что не возражает, Кривой Томагавк снова склонил голову, и Генри с репортёрским рвением, смешанным с мальчишеским азартом, принялся сыпать индейцу вопросы, которые теснились в его голове как народ в буйной очереди.

Поняв, что разборок больше не будет, Мотылёк снова появился на пороге салуна: проскользнул под входными створками, насторожено прилёг на упругий живот, выжидая, не топнет ли кто-нибудь на него ногой. Видя, что никто не обращает на него внимания, он осторожно просеменил несколько футов в сторону стола от которого тянулись ароматы яичницы и ветчины, снова насторожено прилёг. Принюхался, пополз на животе, от нетерпения постукивая по полу хвостом.

Алисия в это время, не скрывая любопытства, прищурым взглядом изучала Джеда.

– Откуда такое почтение? – наконец спросила она. – Вы вызываете у посетителей этого заведения благоговейные чувства. Одно только ваше имя моментально переменило настроение публики.

– Два года назад в этом городишке устраивали турнир стрелков, – пояснил Джед, скромно глядя в свой стакан, донышко которого едва покрывал последний глоток виски. – Двум недоумкам я просто отстрелил кобуры, прежде чем они успели вытащить свои шестизарядники. Ещё двум пришлось прострелить руки, – они оказались неплохими стрелками, а я не хотел рисковать почём зря.

– Это был один из тех турниров, когда стреляют не по мишеням, а друг в друга?

– Когда чувствуешь себя мишенью и знаешь, что любая твоя ошибка может стать последней – это обостряет чувства.

– Никогда не понимала таких вещей, – в искреннем недоумении пожала плечами девушка. – Есть много других способов доказать своё превосходство в стрельбе.

Джед снисходительно усмехнулся:

– Это может понять только стрелок.

Заметив, как смотрят друг на друга Джед и Алисия, Генри неожиданно расстроился так, что даже перестал слышать апача. Рассеяно глянул на подползшего к нему пегого щенка, кинул ему кусок ветчины. Склонился, потрепал щенка за ухом, снизу от стола украдкой ревниво следя за Алисией, которая продолжала расспрашивать Джеда:

– И одного этого турнира было достаточно, чтобы обрести такую славу?

– На Дальнем Западе молва разлетается так же быстро, как песок во время пыльной бури. Ну и ко всему прочему, это был не единственный мой приезд в Редстоун. Год назад мне довелось спасти дочь местного судьи, – её взял в заложницы и удерживал в этом салуне сбежавший из тюрьмы бандит. Я вошёл через задний вход, – Джед отогнул большой палец, указывая им за спину. – Негодяй стоял за барной стойкой. Я прострелил ему руку и освободил девочку.

– Вы говорите об этом как о сущей безделице, – вошёл, освободил. Между тем, не каждый способен на такой поступок.

– Обычное дело для мужчины, – скромно ответил Джед.

Интерес к своей персоне со стороны женского пола был для Джеда делом обыденным, но в этот раз, он чуть ли не впервые в жизни почувствовал, как смущение накидывает на него свою невидимую петлю, которая путает мысли не хуже, чем обычное лассо путает ноги бычку перед клеймением.

Спасение подоспело от углового столика, в виде давненько не бритого ковбоя с бутылкой мескаля в руке.

– Это от ребят с ранчо Коннели. – Ковбой осторожно поставил бутылку на стол. – В знак уважения.

Джед ухватился за бутылку как утопающий за спасательный круг.

– Освобождайте стакан, мистер Нью-Йорк, – грубовато сказал он. – Знакомство с местной экзотикой пойдёт на пользу вашему репортажу.

Щенок, испуганный шагами ковбоя, сиганул из-под руки под стол. Генри выпрямился, в расстроенных чувствах, залпом осушил забытый за разговором стакан, отчаянно скривился:

– Ужас – не виски!

– Издержки Запада, – ответил Джед, разливая в стаканы мескаль. – Любое пойло здесь называют виски. Думаю, этот напиток вам понравится больше.

В порыве накативших на него чувств Генри решительно пригубил стакан с мескалём, но тут боковым зрением увидел на дне бутылки большого заспиртованного червяка. В ту же секунду мескаль фонтаном брызнул из его рта. Поперхнувшись, Генри надсадно закашлялся.

В салуне грянул хохот. О недавней перестрелке все уже забыли напрочь. Начали подходить ковбои, дружески похлопывать Генри по спине, чокаться с ним:

− Давайте, мистер Нью-Йорк, после глотка мескаля вам будет проще освоиться с нравами Аризоны.

Генри раскраснелся от напряжённого кашля, глаза его слезились, но он не мог ударить лицом в грязь. Собрав всё своё мужество, он скосил взгляд на отвратительного белого червяка, зажмурившись, опрокинул содержимое стакана в рот. Притихшие ковбои одобрительно загалдели.

В это время в салун вошёл мужчина лет сорока. Если бы не шерифская звезда на груди, его можно было принять за одного из тех нищих, которые сидят на крыльце деревянной церкви, расположенной в конце единственной улицы Редстоуна. Белая известковая пыль насквозь пропитала поля мятой шляпы, штаны до блеска засалены на коленях, кобура – пуста.

Не надо было быть большим психологом, чтобы понять, что шериф чувствовал себя побитой собакой. Будь у него возможность остаться не замеченным, он прополз бы к прилавку на брюхе, затаиваясь и настороженно поглядывая по сторонам, как это делал несколько минут назад щенок. Видно не хотелось ему в таком виде появляться на публике, но тяжёлое похмелье вынуждало его на этот шаг.

Смущённо покашляв у стойки, он попросил виски. Рука его тряслась как не пришпиленная шторка на окне мчащегося на полной скорости дилижанса. Четверть содержимого пролилось из стакана на давно не бритый подбородок, прежде чем остальные три четверти попали в рот. Шериф утёр мокрую щетину, брезгливо сморщился, покрутив перед носом указательным пальцем, чтобы хозяин повторил.

От созерцания той нерадостной картины, которую являл собой шериф, Джеда отвлекли решительно распахнувшиеся входные створки салуна. В зал вошла дама средних лет, сопровождаемая добрым десятком горожан, из которых большую часть составляли женщины. Постукивая сложенным веером по ладони и взглядом выискивая кого-то в зале, женщина на секунду задержалась у входа.

Её можно было бы назвать миловидной, если бы не слишком решительно сжатые губы и строгие холодные глаза. Тёмно-зелёное в клеточку платье, несмотря на пышные оборки, выглядело строго, и прекрасно лежало на слегка полноватой, но всё ещё ладной фигуре.