Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке

– С чего вы это взяли? – удивился Холкомб.

– А не заметили ли вы полотенца, – ехидно спросил Мейсон, – лежащего под ванной?

– Ну и что?

– Полотенце вымазано в пене от крема для бритья

– Да, и что из этого следует?

– Полотенце упало на пол когда Клинтон Фоули отцеплял поводок. В процессе бритья пена не может попасть на полотенце. Такое возможно, если человек по какой-то причине решил стереть пену, не закончив бриться. Например, если к нему .кто-то пришел. Клинтон Фоули не стал стирать пену, когда собака гавкнула, почуяв присутствие незнакомого человека. Выйдя в библиотеку и увидев незваного гостя, Фоули начал говорить с ним, одновременно стирая пену полотенцем. Затем что-то заставило Фоули броситься в ванную и спустить собаку с цепи. Тогда пришелец выстрелил в первый раз. Внимательно осмотрев полотенце, вы могли бы додуматься до этого сами, не задавая мне множества глупых вопросов. Вы ведь заметили, что на лице Фоули остался маленький клочок пены? На полу пены нет совсем. Значит, в Фоули стреляли после того, как он стер пену с лица.

– Я не понимаю, почему он не мог стереть пену до того, как вышел в библиотеку, – запротестовал Холкомб.

– Нет, он уронил полотенце, когда открывал защелку цепи. Если бы он спустил собаку до встречи с незнакомцем, он мог стереть пену лишь спеша в библиотеку на звук выстрела, а в этом случае полотенце не могло оказаться на полу в ванной комнате.

– Ну ладно, а где сейчас Артур Картрайт?

– Не знаю. Я пытался найти его сегодня, но экономка сказала, что его нет дома.

– Телма Бентон уверяет, что он убежал с миссис Фоули, – заметил Холкомб.

– Да, – кивнул Мейсон, – она говорила об этом.

– А Клинтон Фоули сказал то же самое Питу Доркасу.

Мейсон тяжело вздохнул.

– Означают ли ваши слова, что вы хотите начать все сначала?

– Нет, – рявкнул Холкомб. – Я лишь подчеркиваю, что ваш клиент, Артур Картрайт, по всей вероятности убежал с миссис Фоули, а потом, услышав от нее о тех издевательствах, которые она терпела от мужа, вернулся и убил Клинтона Фоули.

– И единственным доказательством вашей версии является тот факт, что у Картрайта возникли трения с Фоули, и он, возможно, убежал с миссис Фоули. Так?

– Этого вполне достаточно.

– А теперь я вдребезги разобью вашу версию. Если бы Артур Картрайт вернулся, то лишь за тем, чтобы застрелить Фоули. Верно?

– Полагаю, что да.

– В этом случае, проникнув в дом Фоули и увидев хозяина, Картрайт сразу бы выстрелил. Он не стал ждать, пока тот вытрет пену с лица, вернется в ванную и спустит с цепи полицейскую овчарку. Ваша беда, парни, в том, что, найдя мертвеца, вы ищите подходящего кандидата в убийцы, вместо того, чтобы попытаться восстановить сцену убийства и в дальнейшем вести поиски, основываясь на фактах.

– И на что указывают факты? – раздраженно спросил Холкомб.

– О боже, – вздохнул Мейсон. – Я и так достаточно поработал за вас. Все-таки вы детективы Вам платят за эту работу, а мне – нет.

– Насколько нам известно, – заметил Холкомб, – вы тоже не остаетесь в накладе.

Перри Мейсон потянулся и сладко зевнул.

– Это преимущество моей профессии, сержант. Но не забывайте, что ей присущи и определенные недостатки.

– Например?

– Например, адвокату платят по способностям. Чтобы хорошо зарабатывать, надо доказать, что получаешь деньги не зря. Если бы налогоплательщики давали вам ежемесячный чек лишь после того, как вы докажете, что отработали свою зарплату, то, судя по этому делу, вы бы через несколько месяцев умерли с голоду.

– Вы не имеете права оскорблять нас, – голос Холкомба дрожал от негодования. – Этим вы ничего не добьетесь, Мейсон. Сейчас вы не адвокат, черт побери, а подозреваемый в убийстве!

– Именно поэтому я и говорю о деньгах налогоплательщиков, – пробурчал Мейсон.

– Послушайте, – продолжал Холкомб, – или вы лжете насчет того, что пришли к Фоули ровно в восемь тридцать, или специально пытаетесь напустить тумана Согласно предварительным данным медицинской экспертизы, Фоули убили от половины восьмого до восьми. Мы приехали сюда около девяти. Чтобы снять с себя подозрения, вы должны сказать, что вы делали с половины восьмого до восьми вечера. Почему вы не хотите сотрудничать с нами?

– Я повторяю, что не помню. Я даже не смотрел на часы. Я ушел из конторы, погулял, пообедал, вернулся, вышел на улицу, прошел пешком пару кварталов, кажется, выкурил сигарету, поймал такси и поехал на Милпас Драйв.

– Фоули ждал вас в восемь тридцать?

– В восемь тридцать. – Но вы не можете это доказать?

– Разумеется, нет. Во имя чего я должен доказывать точное время каждой встречи. Я – адвокат и ежедневно общаюсь с десятками людей. Как раз тот факт, что я не могу доказать точное время, говорит о том, что встреча с Фоули ничем не отличалась от остальных. А вот если бы я представил дюжину свидетелей, присутствующих при моем телефонном разговоре с Фоули, вы бы тут же задумались, а зачем я приложил столько усилий, чтобы потом установить точное время встречи. При условии, что вам есть чем думать. Я могу сказать вам кое-что еще. Что мешало мне приехать сюда в семь тридцать, убить Фоули, уехать на такси в центр города, а потом, на другом такси, вернуться в половине девятого?

– Как мне кажется, ничего, – после долгой паузы ответил Холкомб.

– Вот в этом случае, будьте уверены, я бы запомнил и номер такси, и внешний вид автомобиля, и точное время прибытия на Милпас Драйв и нашел бы свидетелей, присутствовавших при телефонном разговоре с Фоули. Не так ли?

– Я не знаю, что бы вы сделали, – буркнул Холкомб. – Ваши поступки редко подчиняются логике. Вы все время пытаетесь нас запутать. Почему вы не расскажете все, как есть, чтобы мы могли продолжить расследование?

– Во-первых, я вам не мешаю, а во-вторых, я не в восторге от этих ярких ламп, которые слепят меня, в то время, как вы удобно развалились в креслах и пытаетесь разгадать преступление по выражению моего лица. Если вы выключите свет у подумаете, сидя в темноте, я убежден, что вы продвинетесь гораздо дальше.

– Не надейтесь, что мы в восторге от вашей физиономии, – огрызнулся Холкомб.

– А Телма Бентон? – спросил Мейсон. – Что она делала в это время?

– У нее полное алиби. Она может отчитаться за каждую минуту.

– Между прочим, а чем вы занимались в это время?

– Я? – удивился Холкомб.

– Да, вы.

– Вы подозреваете меня в убийстве Фоули?

– Нет, я просто хочу знать, что вы делали с половины восьмого до восьми вечера?

– Ехал в автомобиле. На работу.

– И сколько свидетелей могут это подтвердить?

– Ваша шутка совершенно неуместна.

– Если вы пошевелите извилинами, сержант то поймете, что я не шучу. Кто может подтвердить, что из дома вы поехали на работу?