Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

Я ждал, что хотя бы сейчас змееловы нарушат своё обычное безмолвие. Учителя словесности и музыки пичкали нас в школе рабочими и походными песнями разных областей горной страны — и куда как уместно было бы услышать одну из них сейчас, когда мы строем шли к месту работы. Хотя бы вполголоса — со скидкой на раннее время. Но песен не было. Прошагав минут двадцать, я вдруг понял, что люди впереди и сзади что-то синхронно шепчут — не то заклинания, не то стихи. Я напрягал слух, но по обрывкам звуков так и не смог этого разобрать. Хуан, когда я поделился с ним своей заботой, хохотнул:

— Ну, что они могут читать? Поэму о Ши Ши, не иначе!

Единственными людьми, которых мы встретили за два часа пути, были вэйские постовые у самой границы области. Капитан, окрикнув Ляна, вразвалочку подошёл к остановившейся колонне, изобразил пристальный осмотр, получил от хуторянина какую-то взятку и махнул рукой: проходите.

Солнце так и не успело на нас насмотреться — небо затянули тучи, а мы вошли в густой лес и очень скоро разделились. Змееяд распорядился, чтобы мы, сняв повязки и балахоны, оставили их в своих коробах (видимо, для новых нарушителей границы, теперь уже из «дикого края»), указал, как вернее всего дойти до ближайшего чжаоского селения, и отправился высматривать свою добычу.

— Пакостный человечишка, — сплюнул Хуан Чжэлу, когда мы уже вдвоём шли по ухабистой тропе. — Мерзостный какой-то. Смотрите-ка, досточтимый брат, на какой дрянной путь он нас вывел.

Действительно, тропа была на редкость неудобной и вышла не на другую сторону леса, а к небольшой прогалине, за которой начинался сплошной колючий кустарник.

— Вы с Чжан Сугуном разве шли не здесь? — спросил я озадаченно.

— Нет, мы шли по-другому, — Хуан снова сплюнул. — Но, если подумать, отсюда идти нужно вот так. — И рубанул воздух рукой, указывая на юго-восток.

Мы кое-как продрались через заросли и пошли дальше без тропы. В отсутствие солнца Хуан сверял путь по природным ориентирам, но было заметно, что и он в замешательстве. Трудные места то и дело заставляли нас сворачивать с выбранного направления, и вот мне уже казалось, что мы блуждаем по заколдованному кругу.

— Мерзкое местечко. — Настроение Хуана не менялось. — Заметили, уважаемый брат? Здесь даже птицы не поют.

И, словно в насмешку над ним, мы тут же услышали песню — куда приятнее птичьей. Пел человек. Слова перемежались стуком топора, и я не всегда разбирал строки, но много позже я нашёл этот текст в собрании запрещённых гимнов времён государя Триумфатора:

И всё в таком духе. Возможно, эта песня и не попала бы под запрет, если бы не авторство Лай Даолиня — основателя «Течения девяти принципов», примечательной личности, о которой ещё будет лучший повод вспомнить позднее.

Распевал молодой дровосек, орудуя у векового ствола огромным топором. Наших окриков он словно не замечал, и мы бросились к нему через бурелом, но, когда добрались до порубленного дерева, парня там уже не было. Топор был воткнут тут же, но владельца и след простыл.

Вдруг та же песня зазвучала у нас за спиной. Там, откуда мы только что побежали к лесорубу, ковылял, опираясь на узловатый посох, оборванный старик в широкополой шляпе. Мы устремились к нему. Но опять напрасно. А песня звенела теперь откуда-то сверху — то с одной, то с другой стороны.

— Я про такое знаю, — произнёс Хуан, озираясь вокруг. — Это лесной дух нас дурачит.

— Всё верно, — услышали мы, — я дух этой чащи.

Из-за ствола вдалеке вышел величественный старец в белой одежде. Я кинулся было в его сторону, но он тут же исчез, и я даже не заметил как — был, и не стало. А голос спокойно продолжал чуть поодаль:

— Если вы ищете путь, то найдёте его у себя под ногами. — Я с удивлением посмотрел вниз и обнаружил, что стою на полузаросшей тропе. — А если ищете ответов, то я готов по разу ответить каждому из вас, только и вы честно ответьте на мой вопрос.

— Небось, спросит наши имена, — пробурчал, подходя ко мне, Хуан Чжэлу. — Узнает — тут нам и крышка.

Наш собеседник рассмеялся. Смех звучал, кажется, отовсюду. Потом назвал нас каждого по именам, присовокупив также, откуда мы родом. Я не на шутку обеспокоился. Не буду лгать, будто тогда голос показался мне знакомым.

— Кто это говорит? — спросил я требовательно.

— Скворец, твой спутник туговат на ухо. — У давешнего дерева опять возник лесоруб и вернулся к работе. Хуан тронул меня за плечо и сделал знак лишний раз не дёргаться. — Но раз обещал, повторю, мне не трудно. Я дух этой чащи.

— Сколько вас? — продолжил я допрос.

— Этак вы быстро израсходуете свои попытки! — Парень зашёл за ствол и пропал. Голос зазвучал у нас за спиной: — Будем считать это вторым вопросом?

— Постой! — крикнул Хуан. — Скажи лучше, проходил ли кто через этот лес в «дикий край» за последние недели?

«Дух леса» задумался.

— С тех пор как тут Грозовой Демон со своими дружками прошёл в область Вэй, обратно не проходил никто. А вот в ту сторону сейчас ходят ежедневно. Всех собрать — орава наберётся, а вешать по одному в день — к осени не управиться. Так что вэйцы их теперь казнят охапками. — Пауза. — Теперь мой вопрос. Куда вы направляетесь?

Уговор есть уговор: я признался, что иду в Янь, а Хуан Чжэлу — что следует в оплот «дикого края» на востоке Чжао.

— Держите за честность, — сказал «дух», и под ноги мне упал камень, завёрнутый в белый платок. — Отдайте эту находку Плешивому Гао с хутора Куньян, и путь ваш станет легче.

На этом разговор прекратился. Что бы мы ни говорили, нам уже не отвечали, и мы двинулись по указанной тропе. Я не знал, что и думать: после странной встречи у нас ничего не пропало, да и путь, которым мы шли, привёл не в ловушку, а к выходу из леса. Если это простые мошенники, что они делали в чаще и откуда знали наши имена? Не похоже было и на дозор «дикого края»: уж больно непочтительно голос отзывался о разбойниках, выловленных вэйцами. Обсуждать это с Хуаном было бесполезно: он твёрдо верил во встречу со сверхъестественным.

На опушке леса мы сделали привал. Мой спутник быстро разжился какими-то кореньями, и нашёл чей-то охотничий силок с мелким зверем, так что обед вышел более чем сносным. Дальнейшая дорога, говорил Хуан, пойдёт намного проще: места известные, и даже упомянутый хутор Куньян разыскать не составит труда. Подарок «духа» я успел рассмотреть ещё по дороге, но теперь достал его снова. Камень был с ладонь: широкий и плоский. Никаких отметин на нём не было, и, вероятно, ценность представлял не он сам, а платок, но и на платке я нашёл только несколько пятен неопределённой формы. Что должно символизировать подобное послание?