Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Это святилище безымянных духов-покровителей области Янь! — известил меня он. — Да!..

Он остановился напротив тумбы со знаком «глаз», многозначительно потряс клюкой и неловким движением опрокинул ведро с палочками. Когда он было нагнулся их собирать, мне стало его жалко, и я пообещал, что всё соберу сам. Старикашка кивнул и вышел.

Кроме палочек в ведре оказалась потемневшая от времени дощечка. При падении она тоже выскочила на пол. Я из любопытства повертел её в руках. Три ребра были гладкими. Четвёртое — разлом. На дощечке виднелись надписи, и я вынес её на свет, чтобы лучше разобрать. С первых слов мне всё стало ясно:

Шесть столбиков бежали сверху вниз и терялись с места разлома. Но я прекрасно знал, что́ там дальше:

Любопытно, что в отцовской тетради эти стихи и стихи о Лияне были написаны с разных сторон одного листа. Я понял, что дощечка — что-то вроде верительной бирки, которую нужно будет предъявить в Шанши, второй дом третьего ряда от восточной стены.

Старикашка исчез. Я ещё раз посмотрел на тумбу и на иероглиф «глаз». «Слезой орошаю свои дорогие находки…» Мог бы догадаться сам и без рассыпанных палочек.

Снаружи, южнее по улице, я увидел человека в жёлтой накидке поверх халата и с высокой пёстрой повязкой на голове. На мгновение показалось, что это Айго. Скорее всего, я ошибся, но к гостинице предпочёл вернуться иной дорогой.

В назначенный час все мы собрались у малых западных ворот Лияна, известных как Арсенальные. Трудно сказать, почему именно они удостоились такого названия, — склад оружия в Лияне имелся у каждых ворот, и, скажем, у восточных был даже крупнее, чем здесь. Так или иначе, на месте встречи нас поджидали именно служители арсенала. Глава делегации Доу Ифу явился последним и отдал распоряжение строиться в две шеренги: впереди чиновники, позади слуги. Общим счётом нас было человек тридцать. Доу с видом войскового инспектора прошёл вдоль рядов и осмотрел наше снаряжение.

— Никуда не годится, — сказал он с неудовольствием. — Ладно люйшаньцы и юсцы — им идти всего ничего. Но как вы столько дней шли от Цзефэна и Бэйлуна, не взяв с собой оружия? Как вас только не утащили разбойники и летающие черти!

Слуги, как им и полагалось, действительно были безоружны. Мы имели при себе короткие рапиры, хотя они были скорее элементом чиновничьей формы. Кто-то (кажется, из Бэйлуна) возразил, что в пути до областной столицы их сопровождала вооружённая охрана. Глава делегации усмехнулся и вынул из ножен палаш:

— Мы теперь сами себе охрана. Слугам раздать алебарды, — бросил он арсенальным. И со значением добавил, глядя на нас: — А вам, господа, советую обзавестись чем-нибудь посерьёзнее. Не беспокойтесь, что в таком виде мы будем похожи на шайку разбойников — оружие нужно до тех пор, пока мы не прибудем в Сяоянь.

«Он слишком много себе позволяет», — услышал я чью-то ремарку вполголоса. Большинство не сдвинулось с места, но я, как и пара-тройка других чиновников, прислушался к совету и выбрал себе на складе палаш по руке.

Упомянутый Сяоянь был крайней западной точкой нашей области и единственным её владением на массивном плоскогорье. Оттуда в Тайцзин можно было уже не идти, а ехать. Быстрее и проще было бы добраться до «большой земли» и столицы, двигаясь на юго-запад, через Ци, но возникала заминка. Всякий раз областная делегация прибывала на ассамблею в богатых каретах, украшенных золотом и киноварью, и под девятью яньскими знамёнами. Но циский правитель, всегда предоставлявший кареты предшественнику Тао Ханьло, на сей раз отказался это сделать и предложил соседу либо самостоятельно нанять повозки, либо отправить делегатов в Тайцзин вместе с цискими чиновниками и под знамёнами области Ци. То ли господин Тао успел насолить ему на прошлой должности, то ли причина была в чём-то другом, но после переписки между двумя губернаторами южный маршрут оказался для нас закрыт, и теперь нужно было вначале идти на запад, а затем ехать на юг — через области Чжао и Вэй. Такой путь был не только дольше, но и опаснее: приходилось огибать Северную впадину, известный рассадник гуйшэней, да и мосты в этой части области оставляли желать лучшего. Доу Ифу лично контролировал каждую переправу, следя за тем, чтобы одновременно на мосту не оказывалось больше трёх человек.

В итоге за первый день пути нам едва удалось одолеть половину той дистанции, которую мы двумя сутками ранее прошли вдвоём с Айго. За это время я успел наслушаться смешков в адрес моего слуги, а с ним заодно — и в мой адрес, и в адрес всего Дуншаня. Чиновники никогда не шутили при Доу Ифу, но, стоило начаться очередной переправе (а Доу всегда переходил мост первым), давали волю сомнительному острословию. В другое время я бы, возможно, посмеялся вместе с ними, но сейчас анекдотцы об адептах «матушки Кён» вызывали у меня всё большее раздражение. Айго, как ни странно, был совершенно спокоен, как будто всё это его не касалось.

На ночлег мы остановились в небольшой усадьбе, обустроенной под гостиницу. За ужином глава делегации разложил на столе карту и карандашом прочертил наш маршрут. В ответ на предложение держаться чуть южнее — и чуть дальше от гуйшэней — меня заверили, что чудовища легко достанут нас и там. С другой стороны, горы на севере изобиловали естественными укрытиями, и в случае большого налёта можно было где-то переждать атаку.

Засыпая, я почему-то вспомнил умирающего из «Золотой звезды». Его тощее лицо, высокие скулы, воспалённые глаза и сухие, потрескавшиеся губы, выдыхающие просьбу о помощи, — всё это мерещилось мне во сне. Наутро мне подумалось, что как раз сегодня тело должны кремировать.

Мы прошли ещё часов шесть. Чиновники приноровились, и теперь переправы давались заметно быстрее. Во время одной из них я обратил внимание на путника по другую сторону моста. Он подошёл одновременно с нами, даже раньше, но решил уступить дорогу, и сейчас ждал, низко склонив голову в плетёной крестьянской шляпе. Островок, на котором он стоял, был не больше двух саженей в поперечнике и едва выдавался над туманом. Сразу же за первым мостом начинался второй. Доу Ифу без задержки миновал оба, его помощник, ревизор И Мэнкун, встал на островке и скомандовал переходить. Слушать новые остроты чиновников не было сил, и я в тот день старался идти первым. Айго всегда шёл следом.