Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Что именно? — переспросил я как можно спокойнее, твёрдо решив не оборачиваться и уж тем более не признавать, что поддался суеверному страху.

— Я сразу же понял, что с этим домом что-то нечисто, — поверенный перевёл взгляд на меня. — Как будто здесь воровской притон или разбойничье гнездо. Когда путешествуешь по торговым делам, со временем появляется нюх на такие места. В комнате я тихо поделился опасениями с господином Бянем, так вот он думает то же самое! Но мы ночуем по двое, к тому же через стенку, и в случае чего сумеем дать отпор. А вы в опасности.

— Глупости, — небрежно сказал я. — У вас от этих рассказов разыгралось воображение.

Ким подошёл к столику, провёл пальцем по курильнице, снял крышку и, взяв на кончик мизинца благовонной смеси, попробовал на язык. Потом вернул крышку на место и обернулся ко мне:

— Это, как вы знаете, «лотос пяти сновидений», часы-курильница. Такие были в моде при государе Зодчем.

Я не знал, но кивнул. На всякий случай Ким опять снял крышку и показал, как устроен этот хитроумный прибор. Каждый бронзовый лепесток — словно затейливый лабиринт канальцев. Когда курильницу зажигают, огонёк медленно идёт по этому лабиринту, лепесток за лепестком. Всего их пять, по числу ночных страж, то есть прибор рассчитан на всю ночь. Посмотрев на него, всегда можно определить, который час. Но «лотосом пяти сновидений» его называют не просто так: при позапрошлом императоре на каждый лепесток принято было насыпать своё благовоние, так что часы отличались и ароматом.

— Торговый дом Чхве, которому я служу, активно ведёт дела как раз по части ароматических смесей. Мы первые поставщики на всём северо-востоке, и я тоже кое-что знаю в этой сфере, — с достоинством сказал Ким. — Благовония могут успокаивать и будоражить, прояснять сознание и вызывать галлюцинации, вводить в сон и пробуждать от него. В работе над ними особенно преуспели чусцы. Некоторые смеси обладают настолько сильным действием, что пары минут хватает, чтобы полностью забыть о действительности и сознанием перенестись в мир чёрных демонов. Ещё при государе Взыскательном, до того как Чу отложилась, производить их запретили под страхом смерти, но производят до сих пор — и даже переправляют в Юэ при попустительстве военных. В этой курильнице, на третьей страже, заложена смесь, вызывающая сильные галлюцинации, и кто знает, что́ на уме у здешнего хозяина?

Я снова кивнул, на этот раз осмысленно — вспомнив свой визит к даосу Фань Яоцзу по прозвищу Чёрный Поток. О том, чтобы, как тогда, попросту заложить ноздри ватой, не могло быть и речи — она бы меня не спасла. Но покидать флигель или выставлять рядом охрану я тоже не желал: во всей этой истории с призраками Цинбао была какая-то загадка, и хотелось понять, какую игру со мной пытаются вести. К тому же — и об этом я сказал Киму — теперь я предупреждён, а значит, могу перехватить инициативу и из добычи стать охотником.

— Боюсь, вы потеряете такую возможность, когда огонёк доберётся до третьей стражи, — ответил поверенный. — Хотите ждать здесь — хотя бы погасите курильницу. Но и тогда ваш план рискует обрушиться с двух углов. Что́ если, не почувствовав аромата курений, злодеи заподозрят неладное? Что́ если вы всё-таки заснёте по естественным причинам? Спящего тигра клыки не защищают.

— Ничего, я постараюсь не заснуть, — сказал я самоуверенно, совершенно не понимая, как действовать дальше.

Ким покачал головой. Потом хлопнул себя по лбу и с улыбкой снял с пояса тугой кисет:

— Как я мог забыть, сударь! Вот что значит волнение!

— Вы предлагаете насыпать в курильницу табак?

— Понимаю ваши опасения. Обычный табак легко распознать, но мой в достаточной мере сдобрен добавками, и, кстати, поначалу прекрасно бодрит. Согласны?

Я махнул рукой. Иных вариантов всё равно не было. Мы тщательно вытряхнули курильницу, высыпали в неё содержимое кисета, а старый порошок ссыпали за дверь. Ким сказал, что на всякий случай он и молодцы Чхве будут держать ухо востро и ждать моего сигнала, и так же тихо удалился. Я зажёг курильницу, и комнату наполнил новый запах. Табачного в нём и впрямь было не так много, но я улавливал именно его. Я не люблю табак и, сколько судьба ни сводила меня с курильщиками, всякий раз реагирую на него неприязненно. Впрочем, как и обещал Ким, накопленная за день усталость разом пропала, и даже чтение дурно отпечатанных книг пошло легче.

Через два часа светильник погас. Я лежал, слушал ночь, думал обо всём сразу — и ни о чём в особенности — и ждал, пока бронзовый цветок доберётся до третьей стражи. В полной тишине я услышал, как приоткрылась и вновь закрылась дверь. Снаружи кто-то прошёл вдоль стены флигеля, и вновь тишина. Через несколько минут со стороны книжного шкафа послышался шум, и я увидел, как он медленно отодвигается, открывая в стене узкий проход.

Блеснул огонёк. В комнату вошёл человек в красном головном уборе военного чиновника и плаще поверх громоздких доспехов. В руке он держал свечу, и при её свете было видно лицо, обильно покрытое белилами и краской, как у актёров оперы. Густые нахмуренные брови, тёмные впадины глаз и усмешка напомнили мне давешние очертания на стене, но первые же движения вошедшего отчего-то внушили полную уверенность в том, что это человек, а не призрак. Следом вошли две девушки с отвратительно размалёванными лицами и в несуразных длинных белых одеяниях, играющие роль не то лис, не то упыриц.

«Военный чиновник» поставил свечу, встал перед моей постелью, и я заметил у его пояса палаш. Девушки заняли места по обе стороны у изголовья. Возможные действия, которые я мог предпринять, исчезали одно за другим. Оставалась только трость, которую я положил рядом с собой под одеяло, но и та давала мне всего один выстрел. Никто не мог поручиться, что после него мне в грудь с обеих сторон не всадят по ножу.

«Военный» кивнул своим товаркам, и те, длинными ногтями вцепившись мне в плечи, справа и слева зашипели в уши. При всём желании я не мог бы и дальше притворяться спящим, да и выражение испуга на моём лице было вполне естественным.

— Ничтожный! — прогрохотал «военный» и картинно достал из ножен клинок. — Ты вторгся в мои земли, и тебя ждёт смерть!

Зрелище было эффектным. Приправленное галлюцинациями, о которых говорил Ким, оно неизбежно сковало бы меня ужасом. Мерзкие рожи девиц то и дело мелькали передо мной, но главную партию, конечно, играл человек в доспехах. Он занёс палаш над головой, но слишком медленно и театрально, чтобы на трезвую голову поверить, что он и впрямь собрался меня убивать. Прикинув, чего от меня ожидают, я срывающимся голосом спросил, кто он такой.