Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Увы, — вздохнул Чэнь Шоугуан, — не всякое время благоволит добрым начинаниям. Не мне, недостойному, судить о вашем начальстве, но я слышал, что почтенный губернатор Тао в принципе мало интересуется развитием вверенной ему области. Переждите эту пору, ведь и поля не засевают среди зимы. На смену господину Тао непременно придёт новый губернатор, который проявит интерес к задумке вашего брата.

Хотя в лице его читалась участливость, общий тон ответа не оставлял сомнений: помогать мне в моём предприятии самолично генеральный инспектор Чэнь не намерен. Не дожидаясь, пока в беседе повиснет неприятная пауза, я с поклоном передал ему письма господина Чхве. Мой собеседник бросил едва заметный взгляд по сторонам, тут же вскрыл конверты и пробежал их содержимое глазами, то и дело поглядывая в мою сторону. Затем убрал письма в рукав и как ни в чём не бывало поинтересовался:

— Так вы говорите, что прибыли с Дуншаня? Состоите на гражданской службе при префекте Цуй Гуанцзу?

С почтением в голосе я ответствовал, что господин префект — мой благодетель, но, увы, единственный порядочный правитель в области Янь; а потому я планирую в самом скором времени оставить службу и поселиться на юге Ци, чтобы предаться изучению классики и созерцанию природы.

— Лучше жить в безвестности в краях, которые находятся под достойным управлением, чем занимать должность там, где потерян правильный путь, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Говорят, окрестности великих ущелий как нельзя лучше способствуют философским рассуждениям, и потому мой выбор остановился на Цинбао.

Чэнь вскинул брови, вероятно, не одобряя такого выбора. Потом сказал:

— Что ж, это меняет дело. Покупая здесь имение, вы становитесь частью Ци и можете рассчитывать на покровительство и помощь нашего губернатора. Задумку вашего покойного брата действительно легче воплотить в жизнь при содействии кого-то из сильных мира сего. Правитель нашей области милостив и справедлив с подопечными, а с императорским двором почтителен и твёрд. Его имя открывает двери и сердца в четырёх пределах горной страны. Кто как не он способен поднять северо-восток! Если желаете, я представлю ему эту идею, и, конечно, он не откажет.

И, когда я трижды поклонился и сказал, что во всём полагаюсь на мудрость генерального инспектора, пригласил меня зайти через три дня в то же время.

Цанъюань — большой и красивый город. Возможно, по сравнению с центральными областями он смотрится блекло, но в трёх провинциях северо-востока нигде не найдёшь такого обилия архитектурных изысков и ярких зрелищ. Неподалёку от нашего постоялого двора на многие ли раскинулся Сад благородных искусств при Большой губернаторской филармонии, и я жалел, что белый траур не позволяет мне целыми днями бродить среди фонтанов под восхитительные мелодии и пение фей. Вместо этого я отправлялся к монументальному святилищу Двенадцати Печатей и прохаживался по внутреннему дворику под монотонное гудение монахов и стук колотушек.

После обеда и вечером на этих прогулках меня сопровождал Бянь — ходил он по-прежнему плохо, и я поддерживал его под руку, но зрение восстанавливалось быстро. Я непринуждённо расспрашивал его об области Цинь и его путешествии в поисках патрона, Бянь хорошо держал роль и охотно рассказывал о своей юности — во многом, наверное, правду. Ни к чему и говорить, что он ни словом не обмолвился о службе в министерстве или тайном поручении, связанном с поисками Су Вэйчжао, а задавать вопросы в лоб я не рисковал. Но собеседником он был приятным, и мы обнаружили значительное сходство в интересах и взглядах на вещи. Когда я между прочим сказал, что тем утром мы, можно сказать, случайно и только по моей настырности вышли из Чэнъяна в метель, Бянь приложил руку к сердцу и сказал:

— Поистине судьбе было угодно спасти меня руками замечательного человека! Сударь, моей мечтою было бы стать вам названым братом, и я не смею вам этого предложить только потому, что родился раньше вас и не считаю себя достойным получать от вас поклоны как от младшего!

Вечером четвёртого дня Чэнь Шоугуан прислал за мною паланкин и сам встретил меня в воротах своего дома.

— Дела почти улажены, — произнёс он, когда мы уселись в гостиной. — Вот все необходимые бумаги для покупки земли под строительство в Цинбао с инструкциями для ваших агентов. Что же касается идей вашего покойного брата, о них я намерен говорить с правителем сегодня вечером. Он будет здесь с минуты на минуту.

— Подобает ли мне, ничтожному, присутствовать при беседе великих мужей? — спросил я. — Боюсь, смущение выйдет и мне, и вам, ведь я даже не имею чести знать господина губернатора.

— Об этом не беспокойтесь, — ответил Чэнь. — Такие вещи и впрямь лучше обсуждать с глазу на глаз, но мне хочется, чтобы вы слышали ход нашей беседы, и потому прошу вас на время пройти в боковую комнату. Что же до знакомства с губернатором, то очень скоро и при самых выгодных обстоятельствах я вас ему представлю.

Удар гонга известил о прибытии высокого гостя, и я поспешил скрыться за дверью. Я думал, что придётся сидеть, вслушиваясь через перегородку, на деле же дом генерального инспектора был устроен хитрее: в боковой комнате имелось специальное устройство, которое позволяло, не напрягая слуха, слышать всё, что произносится в гостиной.

Поклоны, приветствия, череда вступительных фраз. Начало разговора никак не походило на прелюдию к серьёзному обсуждению — скорее на обычную застольную беседу двух учёных мужей. Речь шла о земной славе, памяти потомков и великих достижениях.

— Замечателен путь государственного чиновника, — говорил генеральный инспектор Чэнь. — Знаете ли вы имя мастера, который готовил балки для этого дома? А имя губернатора Ма Чжи, по приказу которого построен храм Державных Имён, вспомнит каждый, даже если бы на улицах ему не было ни одной мемориальной арки!

— Как тяжело идти по стопам великих предшественников! — смеялся губернатор; его голос звучал молодо и бодро; я невольно представил правителя Ци своим ровесником (напрасно, он был вдвое старше). — Губернатор Ма построил храм Державных Имён, губернатор Чжан обнёс Цанъюань висячими садами, а губернатор Ли подарил области великолепное музыкальное училище! Чем же мне прославить собственное имя?

— Здания подобны украшениям и одеждам. Они могут радовать глаз, но подлинную красоту человеку даёт ритуал. И среди правителей наиболее славен тот, кто установит или возродит добрый обычай. Тот, кто устанавливает новое, может встретить недовольство тех, кто радеет о незыблемости старины. Тот же, кто возвращает утраченное старое, встречает одни похвалы.