Тодор Кондов - Передает «Боевой»

27 марта 1943 года. Центральная софийская тюрьма. Более трех тысяч заключенных коммунистов. Среди них — Тодор Стоев Дрындев. Одинокий. Растерянный. Никаких вестей из дому. Надзиратели не приносили ничего. Только плечами пожимали.

— Ты чего бунтуешь? Приказа разрешить тебе улучшенное питание нет! Ничего тебе не разрешают, и все тут!

Он хотел знать, что происходит дома. Обманул ли его Гешев? Жене не передали письмо. Не разрешили ей свидания с ним. Не разрешили встречу с директором тюрьмы.

Стоев метался по карцеру из угла в угол. Слышал сигналы заключенных по стене: «Не падай духом, товарищ, мы с тобой!»

Скрежетал зубами. Ругался. От отчаяния он пытался взломать дверь, плакал, умолял, кричал. Его били, лишали пищи. Что все это означает? Неужели Гешев устроил это? Неужели ему не доверяют? Гешев — мерзавец!

Лежа в темноте, Стоев считал, сколько денег получили господа полицейские благодаря его услугам. А что ему дали взамен этого? Гроши. Квартиру и дачу. И сбережения не ахти какие. Правда, этим приговором они дали ему отличное алиби. Если коммунисты придут к власти, сочтут его героем. «Тебя же, Гешев, ждет веревка. Никто не станет спасать тебя, тем более что это невозможно», — думал Стоев.

А может, Гешев пронюхал что-нибудь? Стоев бесился. Не находил себе места. И все-таки он вырвется из этого ада.

Тюремщик вертел в руках записку и говорил:

— Для директора, говоришь? Нет такого приказу!

— Послушай, человек! Если не передашь ее, полетишь со службы!

Надзиратель задумался, потом махнул рукой:

— Поглядим, «Цыпленок»!

Позже его отвели в кабинет к директору. Стоев тяжело опустился в кресло. Зло посмотрел на грозу заключенные:

— Предупреждаю вас, господин директор…

— Ты кого предупреждаешь? Вот сейчас прикажу содрать с тебя кожу!

— Потом с вас сдерут! Сообщите Гешеву, что у меня есть…

Рука потянулась к телефону. Раболепная улыбка. Голос звучал уже иначе, как у провинившегося мальчика:

— Господин Гешев? У телефона директор тюрьмы. Да, я. Один заключенный не дает покоя, хочет встретиться с вами. «Цыпленок», да. Понимаю.

Минуты две директор подобострастно кланялся телефону, громко говорил «понимаю», смотрел на заключенного.

Стоев понял все: это Гешев сыграл с ним номер. Он хорошо понимал, что его ждет, если «забудет» или утаит что-нибудь. Деньги ему сейчас будут предлагать, но захотят «выжать» из него все.

— Господин Стоев, сейчас мы отвезем вас в следственную комнату, чтобы вас увидели из политического отделения. К вам придет один из наших, прославившихся умением «допрашивать». Вы будете…

Стоев кивнул:

— Эти дела мне знакомы.

«Цыпленок» кричал до тех пор, пока не сорвал голос. Полицейский бил резиновой дубинкой по стенам и полу. Оба знали, что их слышно. Позже врач побежал к себе в кабинет, а полицейский волоком потащил Стоева туда же.

Все это они проделали именно так, как требовалось. А те, на кого это было рассчитано, в волнении спрашивали себя, до каких же пор все это будет продолжаться. В одной из камор решили поддержать беднягу едой.

Гешев расхаживал взад и вперед по кабинету директора. Стоев разводил содовой водой крепкий вермут.

— Думаю, что не обманулся… — начал Стоев. — Да, в тот день я все понял. Когда я попросил Пеева связать меня с людьми из партии, из советской миссии, он отказался. Сказал только: «Позвони позже, я подумаю». Тогда я ведь ходил по вашему указанию к Эмилу Попову, будто бы просить денег. Когда я подошел к входной двери, прижался ухом к замочной скважине — и знаете что? Услышал звук работающей радиостанции. Вот его точный адрес.

Гешев закричал:

— Если это действительно так… получишь еще сто тысяч.

Гешев выложил двадцать тысяч, больше не нашел при себе. Но обещал в тот же вечер послать Стоеву обещанные сто тысяч левов. Не захотел дать больше. Если бы в это дело вмешался Делиус, он порастряс бы свою мошну, но…

И все же утром он отправился в Овчую купель на дачу к доктору Делиусу. Радиостанция работала против Германии. Гитлеровский штаб должен знать, что она раскрыта.

Делиус встретил своего коллегу и соперника иронической улыбкой. Даже не предложил ему сесть.

— Чем могу служить, Гешев?

Полицейского эти слова взбесили. Как и всегда при встрече с Делиусом, он почувствовал неуверенность, горечь:

— Хотел спросить, захватили ли вы радиостанцию.

Ошарашенный Делиус закусил губу и произнес:

— Видите ли, Гешев. Это ваша обязанность, но вы дезертировали.

— Это почему же? Мы ведь «никудышная полиция», не так ли?

— Что вы хотите, Гешев?

— Может быть, вы предложите мне сесть, майор? — и с этими словами полицейский опустился на диван. — Вы ведь уже давно живете в Болгарии, хотя бы гостеприимству научились.

— Какова цель вашего посещения! — почти выкрикнул Делиус. Даже царь боится его! Военный министр встает, чтобы поздороваться с ним, а этот… — Говорите, Гешев, или оставьте меня в покое.

— Хочу попросить у вас на завтра двух ваших людей.

— Зачем они вам?

— Для участия в задержании большевиков-радистов.

Делиус покачнулся. Однако от насмешливого взгляда полицейского быстро пришел в себя. Пообещал двух человек, назвал их имена. Потом увеличил это число до пяти человек во главе со старшим Клейнхампелем.

Когда Гешев ушел, стал звонить.

— Герр фон Бекерле? Хочу сообщить вам одну приятную новость…

— О, господин Делиус, Гешев еще вчера прислал мне данные, имена, описания. Хочу наградить его людей. Какой суммой в левах мы располагаем, господин доктор Делиус? И прошу вас, поучитесь у Гешева.

Доктор закусил губу.

…Полночь. 16 апреля 1943 года.

Маруся Владкова передала листовки. Принимал их товарищ по кличке «Гек» (Георгий Костадинов Ковачев).

Мария Молдованова оставалась в мастерской до десяти минут первого. Отпечатала примерно восемьсот листовок. Манол Божилов уложил их стопками и спрятал в подвале.

Эмил проверил — Москва принимала. Прилег. Утром предстояло передать новую радиограмму.

Итальянские войска перебрасывались через Болгарию, направлялись на Восточный фронт; перебрасывались и немецкие войска — Альпийская дивизия, потерпевшая ряд тяжелых поражений под Туапсе. Солдаты были истощены и деморализованы. «Журин» доложил, что эти войска отправлялись к адриатическому берегу на отдых, перевооружение и пополнение.

Доктор Пеев передал радиограмму с точными сведениями об актах саботажа, совершенных патриотами в Болгарии и на Балканах в течение первого квартала 1943 года, о раскрытии полицией подпольных организаций, о том, сколько подсудимых приговорено к смертной казни.

Эмил знал, что сведения эти необходимы Москве. Там их изучают, обобщают вместе с данными об антифашистской борьбе из всех оккупированных немцами стран; тогда не только окажутся в курсе событий, но и сделают новые выводы, все обдумают и примут новые меры для того, чтобы ускорить разгром фашистской Германии.